"Сергей Шхиян. Гиблое место ("Бригадир державы" #10) " - читать интересную книгу автораприключения в семнадцатом веке, о которых я и собираюсь рассказать.
Сначала судьба свела меня с опальным боярином, который занимался разграблением царской казны вместе с посольским дьяком. Дьяку понравились мои боевые таланты. Он решил использовать меня в роли своего охранника. Однако так сложились обстоятельства, что мне пришлось грубо вмешаться в его интимную жизнь. Этот сластолюбивый высокопоставленный чиновник похитил в одной московской слободе купеческую дочь по имени Алена и держал ее против воли взаперти в своем имении. Я помог ей бежать, Кончилось все тем, что мы увлеклись друг другом и какое-то время состояли в любовных отношениях. Потом девушка вернулась к своим родителям, а я опять оказался на перепутье... Глава 2 - Ты, добрый человек, сам подумай, зачем мне такого коня продавать! Я его, считай, от сердца отрываю! - убедительно говорил лошадиный барышник, у которого я покупал лошадь. - Ты сам посмотри, это же не конь, понеже сокол. "Сокол", слушая наш разговор, прял ушами, хрумкал овсом из привязанной к морде торбы, но в торг не вмешивался. - Рад бы больше дать, да не могу, - скучно торговался я, - сам вижу, конь хороший, золото, а не конь, да не по мне он, деньга кусается. Пойду, поищу чего подешевле. Мужик удивился такому нестандартному подходу к торговле: вместо того, чтобы хаять его конягу, я вместе с ним расхваливал лошадь, но на его цену не соглашался. - Да где ты за такие деньги лучше жеребца найдешь, это же не конь, а бабки какие, ни одного засека нет! Не в силах сойти с раз и навсегда усвоенного стиля, барышник вместо того, чтобы сбавить цену, продолжал придумывать превосходные эпитеты лошади. Однако я стоял, как скала, и он начал понемногу опускаться в цене. Его первый запрос был процентов на пятьдесят выше реальной стоимости такой лошади. Хотя вопрос о таких деньгах был для меня не принципиален; я не хотел оставлять о себе яркое воспоминание как о богатом лохе, потому продолжал вяло торговаться. Началась борьба нервов и терпения. Лошадник уступал по грошу, и дотерпеть, пока цена уровняется с реальной рыночной, моего упорства явно не хватало. - Ладно, - наконец согласился я, прослушав по десятому разу дифирамбы заурядной коняге, - добавишь седло и упряжь, и по рукам. Мужик вдруг легко, без торга, согласился. - Будь по-твоему, - сказал он, плутовато поглядывая на меня, - грабь бедного человека, аки тать в нощи. Я по простоте душевной, не проверив товара, отсчитал ему деньги, которые он тут же надежно спрятал в недрах своих одежд. Кто кого ограбил, выяснилось, когда сынишка лошадника принес из амбара седло и упряжь. - Ты что, смеяться надо мной вздумал! - возмутился я, рассматривая эти халтурные произведения народного промысла. - Где это видано, чтобы подпругу и поводья делали из мочала? И это ты называешь седлом? Опять начались торг и пререкания, кончившиеся небольшой доплатой и взаимным удовольствием, когда я наконец получил потертое, но удобное седло и |
|
|