"Иван Михайлович Шевцов. Семя грядущего. Среди долины ровныя..." - читать интересную книгу автора

беспорядочно мысли, толкутся, мешают ему спокойно сидеть, сосредоточиться и
ни о чем не думать. И среди этого хаоса мыслей он отчетливо поймал один
совершенно ясный и трезвый вопрос: все ли он делал так, как положено по
инструкции? Вздохнул сокрушенно - почему-то было принято в отряде считать
Емельяна Глебова чуть ли не злостным нарушителем инструкции пограничной
службы.
Однажды приехал на заставу инструктор политотдела. Между ним и Глебовым
как-то с первой минуты знакомства зародилась антипатия. Батальонный комиссар
невзлюбил самонадеянного "мальчишку", начал придираться ко всяким мелочам.
Глебов решил отомстить капризному начальнику безобидной шуткой. Обычно
приезжие спали в казарме заставы на свободных койках, то есть на койках
бойцов, которые в это время находились в наряде. Батальонного комиссара,
вернувшегося в час ночи с проверки наряда, усталого и раздраженного, Глебов
положил отдыхать на койку Ефима Поповина, страдающего неприятным недугом. В
обязанность дежурного по заставе входило будить дважды в ночь Поповина "до
ветру".
В два часа ночи дежурный подошел к койке Поповина и, резко подергав за
ногу спящего батальонного комиссара, удалился. Для Поповина такого жеста
было достаточно - у него уже был своего рода рефлекс: дернули за ногу -
значит, иди "до ветру". Батальонный комиссар проснулся, встревоженно
спросил: "А?.. Что такое?.." Но, не увидев никого возле себя, решил, что ему
померещилось, и тотчас же снова заснул.
Дежурный через открытую дверь канцелярии видел, что Поповин не
выходил, - значит, не проснулся. Пошел опять будить. На этот раз он дернул
за ногу не столь деликатно, но крепко спящий инструктор сквозь сон вяло
спросил: "А-а? Куда?"
- Что куда? Сбегай за конюшню, - сердито сказал дежурный и только
теперь, когда увидел, что перед ним сидит совсем не Поповин, а приезжий
начальник, понял свою ошибку.
Целый час после такой побудки не мог уснуть батальонный комиссар.
Наконец уснул. Но надо же такому случиться: и на этот раз долго спать ему не
пришлось.
Говорят, некоторые нервные люди часто мучаются во сне. Страдал этим и
рядовой Леон Федин. Иногда смеялся, иногда стонал, а чаще всего бормотал
что-то бессвязное. Федину приснился сон, будто стоит он часовым заставы и
видит, как с той стороны по реке на лодках и плотах переправляется армада
врагов. Он вбежал в канцелярию, чтобы доложить дежурному или начальнику, а
там никого нет, пусто. Тогда он бросился в казарму и видит, что вся застава
спит. Недолго думая, Федин как гаркнет во всю свою молодую глотку: "Застава,
в ружье!" Да гаркнул-то не во сне, а наяву. И наяву поднялась застава, в том
числе и батальонный комиссар, и сам Леон Федин. Оделись по тревоге,
разобрали из пирамид винтовки; вбежал в казарму дежурный - решил, что
комиссар поднял заставу по тревоге, стоит и ждет дальнейших распоряжений. А
комиссар, на ходу застегивая ремень, вышел в канцелярию. Там Мухтасипов
стоит подтянутый, тоже решил, что комиссар поднял учебную тревогу.
- Доложите обстановку, - потребовал инструктор политотдела, решивший,
что случилось нечто чрезвычайное.
Мухтасипов подошел к висящей на стене карте участка, сдвинул в сторону
занавеску и доложил, где какие наряды находятся.
- А почему тревога? - спросил наконец приходящий в себя инструктор.