"Иван Михайлович Шевцов. Набат" - читать интересную книгу автора

полиции удалось обезвредить группу парашютистов, заброшенных советской
разведкой. Все они - назывались фамилии Гурьяна, Кудрявцева, Софонова,
Качмарека - казнены.
И газеты и листовки попали в руки Слугарева почти одновременно с
прибытием в отряд Ядзи и Куницкого.

Глава четвертая

На подмосковном аэродроме Быково Куницкого и Ядзю встречал сотрудник
органов государственной безопасности Зеленин. Он отвез их в гостиницу
"Гранд-отель", расположенную в самом центре столицы, напротив входа в Музей
В. И. Ленина, вручил им ключи от комнат, талоны на питание, деньги, а также
пачку чистой писчей бумаги, попросил к завтрашнему дню изложить все, что
произошло с группой Гурьяна с момента высадки с самолета и до момента
прибытия в отряд "Пуля" после их бегства из фашистского плена. Ядзя же
должна описать лишь вторую часть этой эпопеи, то есть начиная с прихода в
Беловир, - ареста, допросов в СД и кончая побегом. Зеленин оставил номер
своего телефона и уехал.
На другой день утром он зашел в гостиницу, забрал у Куницкого и Ядзи
написанные объяснения, поблагодарил их и просил завтра с утра позвонить ему.
- А сегодня отдыхайте, сходите в музеи, в театр.
Зеленин был любезен и внимателен, и это несколько успокаивало
Куницкого. Он предложил Ядзе свои услуги гида по Москве, и они весь день
знакомились со столицей: побывали в Музее Ленина и в Третьяковской галерее,
вечером собирались пойти в театр, но не достали билетов, и тогда Ядзя
предложила просто погулять по вечерней столице.
Они пошли вверх по улице Горького пешком, не спеша, постояли у
памятника Пушкину и так, не замечая времени, дошли до Белорусского вокзала.
Сели в метро и вернулись снова в центр, к своей гостинице. Еще днем Куницкий
водил Ядзю к университету, сказал, между прочим, что он хотел бы с нового
учебного года продолжить занятия, если обстоятельства позволят ему, и
советовал Ядзе последовать его примеру, остаться в Москве и поступить в
университет. При этом обещал познакомить ее с интересными и влиятельными
людьми, на помощь и покровительство которых она может рассчитывать.
Для Ядзи все это было слишком неожиданным, свалившимся на нее как
волшебство, нежданно-негаданно - Москва, ошеломившая ее Третьяковская
галерея, мраморные подземные дворцы, университет... Нет, все это похоже на
сон. Она лишь улыбалась счастливой и рассеянной улыбкой на слова Куницкого.
Только б затянулся этот приятный сон.
У Куницкого было достаточно времени на размышления, перед тем как
попасть в кабинет подполковника Бойченкова. Усилием воли и холодного расчета
он привел в порядок свои слишком путаные-перепутаные мысли и теперь был
готов твердо и непреклонно держаться одной версии, сложившейся в силу разных
обстоятельств. Держаться, чего бы это ни стоило. Коротко эту версию он
изложил в своей записке, которую отдал Зеленину. Однажды - это было на
аэродроме, когда их самолет сделал посадку на подмосковной земле, - его
посетила робкая, несмелая мысль: а что, если прийти с повинной, рассказать
Бойченкову не сочиненную легенду, а подлинную правду? Но он так испугался
подобной идеи, что мысленно обозвал себя кретином: ведь расстреляют же, и
только, ни за что не простят. Нет, надо действовать по инструкции Шлегеля,