"Иван Шевцов. На краю света (Повесть) " - читать интересную книгу автора

первой встречи с ним мы поняли, что это волевой, решительный человек,
любитель крепких, соленых слов, для которых он не щадил своего зычного
голоса. С непривычки это резало ухо и заставляло все чаще вспоминать Дмитрия
Федоровича Пряхина. Инофатьев, конечно, имел не только характер, но и свой
подход к людям. В любви и уважении он не нуждался, но был твердо убежден,
что бояться его они должны. На людей он смотрел холодно, издалека,
разговаривал с подчиненными всегда в полный голос. Как он разговаривал с
начальством, мне было неизвестно, но, думается, голоса и там не понижал.
Квадратное каменное лицо постоянно выражало самоуверенность, властность и
силу, оно было бронзовым, жирным, но не рыхлым.
Через несколько дней новый командир базы решил проверить подготовку
охотников. Моему дивизиону и подлодке Марата было приказано выйти в море и
разыграть обычную и не очень сложную задачу: подводная лодка "противника"
пытается прорваться в базу. Наша разведка обнаружила ее в таком-то квадрате
в такое-то время на таком-то курсе. Трем большим охотникам приказано выйти в
море, найти, атаковать и уничтожить лодку "противника", которая, в свою
очередь, имела задачу во что бы то ни стало прорваться в базу и нанести
мощный торпедный удар по стоящим там кораблям.
При получении задачи от адмирала Марат, вызывающе посмеиваясь, бросил в
мою сторону:
- Ну, держись, старик. "Противник" сегодня будет действовать по всем
правилам.
Из этой реплики я понял, что Марат намерен блеснуть перед отцом
мастерством "матерого подводника", которым он считал себя, и уж попытается
любой ценой прорваться в базу. Меня это не очень волновало: подобный прорыв
в наших условиях я считал маловероятным, тем более что охотники пользовались
услугами самолета-разведчика.
Погода стояла неплохая для полярной осени: в меру облачно, в меру
ветрено, волна средняя, примерно на четыре-пять баллов. Иногда накрапывал
дождь, но неспорый и нерешительный.
Адмирал шел на флагманском корабле, и я отлично понижал взволнованность
Валерия Панкова. Инофатьев имел привычку высказывать свои мысли вслух,
ничуть не заботясь о подборе слов. Он недовольно ворчал, делал замечания
всем кто попадался ему на глаза, начиная от матроса и кончая мной, бросал
тяжелые взгляды направо и налево. Вообще он вел себя шумно, и это создавало
в экипаже нервозность. Впрочем, Панкову он не сделал ни одного замечания и
со всем, что касалось корабля, обращался ко мне.
Самолет кружился над морем: он должен был указать место обнаружения
подводной лодки. Охотники суматошно расталкивали волны, полным ходом
приближались к месту предполагаемой встречи с "противником". И вот уже
поступило сообщение с одного корабля: получен первый контакт с лодкой.
Перешли на малый ход, начали поиск. А через несколько минут донесение того
же командира: произошла ошибка, молодой акустик принял кильватерную струю за
шум лодки.
Адмирал бросил на меня недовольный, полный укоризны взгляд, сочно
выругался и спросил:
- У вас все такие акустики, собственный хвост за чужой принимают?
Я ответил:
- Никак нет, на других кораблях опытные акустики.
Мой ответ вызвал на его лице ухмылку.