"Иван Михайлович Шевцов. Соколы (очерки)" - читать интересную книгу автора

Вообще в кругах патриотической интеллигенции идеологические диверсанты были
известны поименно. Главным образом это были лица еврейской национальности -
в первую очередь сионисты и связанные с ними семейными узами "аборигены".
Хрущевская "оттепель" открыла для них все шлюзы, через которые в страну
хлынул мутный, грязный поток западной псевдокультуры. Все это не могло не
вызывать тревогу патриотов. И недоумение. Мы тогда часто по вечерам
встречались в мастерской Евгения Вучетича, либо у Герасимова, либо в
мастерской Павла Судакова. Спрашивали друг друга: неужели там, наверху, не
понимают, что происходит на фронте культуры? Творятся откровенные
идеологические диверсии, преднамеренное духовное растление народа, главным
образом молодежи. Идет борьба за души людей. Эта проблема стала основной в
вышедших тогда одновременно моих романах "Любовь и ненависть" и "Во имя отца
и сына", вызвавших переполох в стане диверсантов или, по-герасимовски, -
"шипиенов". Наиболее обнаженно эти диверсии проявились в изобразительном
искусстве. С подачи тогдашнего президента Академии художеств Владимира
Серова и секретаря ЦК Леонида Ильичева была организована в выставочном зале
"Манеж" встреча художников с руководителями партии и правительства На ней с
демагогической речью выступил Н.Хрущев якобы в защиту реалистического
искусства.
На другой день после этой встречи в "Манеже" ко мне заехал Александр
Михайлович и сказал, что газета "Труд"


280

заказала ему статью о положении в изобразительном искусстве в связи с речью
Хрущева.
В его приезде не было ничего необычного, поскольку и до того он часто
бывал у меня дома и один, и вместе с нашим общим другом народным артистом из
МХАТа Алексеем Васильевичем Жильцовым. Удивило меня то, что именно
Герасимову - опальному экс-президенту - многотиражная газета предложила свои
страницы. Конечно же, он просил "помочь" ему со статьей. На практике это
означало написать за него. Это в наши дни газеты стали брать интервью у тех
деятелей, которые сами не могли изложить свои мысли на бумаге.
А в то время было обычным, когда под статьей, написанной
журналистом-профессионалом, стоит имя автора: будь то художник, генерал,
ученый или рабочий. Мне самому приходилось писать и за С.М.Буденного к
юбилею Первой конной, и за многих художников. В частности, половина статей в
книге Евгения Вучетича "Художник и жизнь", а также Николая Томского
"Прекрасное и народ" написаны мной. И Герасимов не был исключением. Для
журналиста, проработавшего в центральной печати четверть века, в том числе
иностранным корреспондентом "Известий" и специальным корреспондентом
"Красной звезды" и "Советского флота" не составляло проблемы написать такую
статью. Отказать Александру Михайловичу я не мог, но поставил условие -
провести в статье стратегическую мысль: пока на руководящих постах в области
идеологии и культуры будут стоять сторонники так называемой консолидации,
поклонники западной псевдокультуры, борьба за реалистическое, подлинно
народное искусство будет бессмысленной. Вопрос упирается в кадры. Герасимов
согласился, и статья, к удивлению, без купюр был опубликована. В тот же день
ко мне на квартиру позвонил зам. ответственного секретаря газеты "Известия"