"Иван Михайлович Шевцов. Что за горизонтом? " - читать интересную книгу автора

и слегка суетливым. Расстегнутый ворот рубахи обнажал бронзовую шею, и весь
его облик напоминал того, "теплоходского" Лукича, словно мы с ним
встречались вчера. Он провел меня в просторную гостиную с диваном, двумя
креслами с высокими спинками обитыми зеленым материалом и деревянными
подлокотниками, низким квадратным столом, на котором стояли бутылки и
холодные закуски. Всю торцовую стену занимал большой живописный портрет
Лукича в скромной раме. Он сразу бросался в глаза и привлекал внимание
каким-то колдовским, пронизывающим душу взглядом портретируемого. Он казался
живым, проницательным, знающим какую-то тайну, но не желающим открыть ее. Он
приковывал к себе, как будто что-то обещая. В синих чистых глазах искрились
тихие огоньки иронии.
- Это меня Игорь Ююкин изобразил, - пояснил Лукич. Он стоял за моей
спиной, и я чувствовала его дыхание. - Ну, что вы скажете? - спросил он,
чуть-чуть дотронувшись моего плеча. Я обернулась и взгляды наши встретились.
- Я не ожидала, что Ююкин такой большой мастер, - не скрывая своего
искреннего восхищения, ответила я. - А на вид он мне показался несколько
легкомысленным.
- А вы не ошиблись: легкомыслия в нем предостаточно, а глаз меткий и
руки золотые.
Стены увешаны фотографиями: Лукич в роли Егора Булычева, он же с
ветераном МХАТа народным артистом Ершовым - неповторимым Сатиным, двое
военных.
- Это мои пограничники, - пояснил Лукич: - Сын Василий и внук Артем,
курсант Высшего училища погранвойск.
Был тут и портрет Лукича, выполненный углем. Я обратила внимание, что
среди фотографий нет женских. Спросила: почему?
- Очевидно, не было достойных, - с мягкой улыбкой ответил он. -
Впрочем, была одна, - признался он, - но от нее остался только вот этот
маленький гвоздик. По возвращении из плавания я ее удалил.
- Зачем?
- По принципу: "С глаз долой, из сердца вон".
- Покажите мне?
- Зачем?
- Любопытно.
Я хотела видеть ту счастливицу, которой он подарил десять лет. Он
удалился в кабинет и принес фотографию, вставленную в очень изящную под
золото рамочку. С фотографии смотрела миловидная, с тонкими чертами лица и
гладкими короткими волосами, слегка тронутыми сединой, женщина. Взгляд у нее
строгий и, как мне казалось, холодный. Я решила, что он снял со стены эту
фотографию перед моим приходом и спросила:
- Не хотите водрузить на место? Гвоздь не должен пустовать. - Он лукаво
ухмыльнулся и проговорил, извлекая фотографию из рамочки:
- Свято место пусто не бывает. А вдруг найдется замена? Я не теряю
надежды.
Пустую рамочку он повесил на стену, на то же место, где она и раньше
висела, и обратился ко мне:
- А фотографию отнесем туда, где ей и положено быть. - Он осторожно
дотронулся до моего локтя и предложил: - Пойдемте, покажу вам свой кабинет.
Это была комната раза в два поменьше гостиной, с книжным шкафом,
письменным столом, заваленным книгами, газетами и какими-то бумагами. Я