"Иван Михайлович Шевцов. Крах " - читать интересную книгу автора

поступают деньги от населения. Тоже под процент. Мы эти деньги вкладываем в
производство, в частный сектор и тоже под процент. Но уже высокий, гораздо
выше того, что возвращали по кредитам госбанку. Разница остается нам". - "Но
ты же выплачиваешь дивиденды вкладчикам очень высокие. Я не понимаю, откуда
берутся деньги на выплату вкладчикам?" - недоумевала Таня. "У тех же
вкладчиков: у одних берем, чтоб рассчитаться с другими. Такая вот цепочка
получается", - с наигранной веселостью отвечал он, желая закончить
неприятный для него разговор. Но Тане не все было ясно. "Когда-нибудь
цепочка должна оборваться? Я правильно понимаю?" - "А зачем ей обрываться? У
одних занимаем, чтоб рассчитаться с другими, - торопливо отвечал Евгений. -
Знаешь, дорогая, у бизнеса свои законы, и они не всегда понятны не
искушенному, как например, тебе. Так что лучше не ломать над ними голову, а
заниматься тем, в чем ты силен". - "Своей медициной, ты хотел сказать?" -
"Это уж кто в чем силен. Кстати, Танюша, ты все-таки решила уходить с
работы?" - поспешил он уйти от неприятной темы. "И не подумаю. Зачем? Мне
моя работа нравится". - "Но, дорогая, какой тебе смысл из-за жалких грошей
надрываться? Разве тебе недостаточно того, что я зарабатываю? Ты в чем-то
нуждаешься? Бери, сколько тебе нужно, и трать. Трать и не жадничай, ни в чем
себе не отказывай". - "Боюсь я, Женя, этих денег. Когда-нибудь цепочка
оборвется", - печально вздохнула Таня. Интуиция трезвомыслящего человека ей
подсказывала авантюрность "цепочки", делающей деньги из воздуха.
Учиненная "демократами" смута внесла разлад в супружескую жизнь
Соколовых. Если раньше, до "перестройки", у них были общие интересы,
взгляды, а иногда и вкусы - во всяком случае серьезных противоречий не
наблюдалось, то теперь произошло резкое размежевание. И вовсе не в том, что
Евгений опрометью бросился в бизнес. Таню тревожило, а потом и возмущало,
что он бездумно принял веру "демократов", стал попугайски повторять их
измышления, отвергать и поносить все советское прошлое, чего прежде за ним
никогда не замечалось. Как-то она прямо в лицо ему сказала: "Да ты же
настоящий оборотень". Но он не возмутился, даже не обиделся, он рассмеялся,
заметив при этом: "Ты повторяешь слова Василия Ивановича, живешь его
мыслями. А пора бы заиметь свои".
В какой-то мере Евгений был прав: Таня действительно придерживалась
взглядов своего отца на то, что происходит в стране, разделяла его позицию.
Отставной полковник и коммунист Василий Иванович находился в самой гуще
текущих событий, ходил на митинги патриотов, обладал большой информацией,
внимательно следил за прессой и старался делиться своими наблюдениями с
дочерью и зятем. На этой почве у Василия Ивановича возникали острые
конфликты с Евгением, Таня всегда старалась в их споре быть арбитром и в
душе разделяла позицию отца. Это было ее твердое убеждение.
Как только Евгений возвратился из милиции в свой офис, к нему в ту же
минуту зашла референт-переводчик Любочка Андреева. Она была одета, как
всегда, в белую кружевную блузку и черную мини-юбку, укороченную до предела,
от чего ее длинные стройные ножки казались еще длинней. Увидевший однажды ее
в компании Евгения, Анатолий Натанович, ядовитый до неприличия, съязвил:
"Она тебе не напоминает жирафу? Своими диспропорциями? Ну-ну, не хмурься:
она и в самом деле пикантна. На любителя". Сейчас пухленькие подрумяненные
щечки Любочки выражали тревогу. Подведенные длинные ресницы напряженно
трепетали. Она устремила свои круглые, как у птицы, глаза на Евгения и
заговорила таинственным полушепотом: