"Дмитрий Шевченко. Кремлевские нравы" - читать интересную книгу автора

принимаются в пьяном угаре. А тон, как ни прискорбно, задает президент!
Из-за пьянки произошла гражданская война в Москве; залив глаза, ввели
войска в Грозный. Об этом почему-то принято говорить с юмором, но я веду
речь о национальном позоре и о национальной трагедии...
Безудержная дикая пьянка в Кремле на самом деле началась с приходом
Ельцина. Казалось бы, отшумели баталии, кончились праздники, нечего больше
отмечать. На дворе будни, нужно работать, по-германски впрягаться в воз и
тащить его. Но веселье, на удивление, не утихло и не утихает до сих пор.
Считают кремлевские столбы чиновники. Один из бывших спичрайтеров, "заложив
за галстук", на моих глазах радостно наделал в штаны прямо в лифте...
У входа в президентскую резиденцию стоят два прапорщика, проверяющие
документы. Служба безопасности дала им негласное задание отслеживать на
выходе пьяных и записывать фамилии в блокнот. Через неделю пришлось
заводить другой блокнот - вернее, амбарную книгу: в черные списки попало
чуть не две трети кремлевских бюрократов.
- Пьют во многом от безысходности, - продолжает Иванов. - Ждали сорок
сороков, повышение по службе, зависть соседей. А оказалась рутинная работа,
нужно выслуживаться, ни хрена не платят. Как у известной писательницы в
одном из рассказов: жизнь прошла, а где же подарки?..
Кстати о подарках. Коржаков в узком кругу не раз демонстрировал
длинный тонкий шрам на руке. Однажды, когда он пытался отнять бутылку у
хмельного президента, тот "отблагодарил" верного друга ударом ножа...
Иванов водку терпеть не мог, за что не раз получал нарекания от
заместителей Коржакова. "Всем хорош парень, - сокрушались они, - а в
коллективе вести себя не умеет. Стыдно офицеру! Куда его такого? Карьеры не
сделает..."
Вспоминаем с Владимиром Алексеевичем берлинскую поездку Ельцина на
вывод войск, где, ещё не зная друг друга, мы впервые встретились. У меня
она не задалась с самого начала. Служебная машина опоздала, и мы неслись во
Внуково по левой стороне, на красный свет, с зажженными фарами. Когда
выскочили на летное поле, трап уже отъезжал. Пришлось подавать назад. В
иллюминаторах - белые от злости глаза. А какие слова прошипел президентский
охранник, отвечавший за "передовой" самолет, где летели мои подопечные -
президентская пресса, лучше не вспоминать. В Берлин прилетели, как
положено, за час до "основного", президентского борта. Стояла
тридцатиградусная жара. В специально отгороженном "загоне" для
журналистской братии томилось на солнце несколько сот человек. И вот
самолет подрулил на стоянку. Я отправился к переднему трапу встречать
Костикова. Он уже сбегал вниз, бледный от волнения.
- Дима, срочно убирай журналистов с поля! - выпалил он. - С
президентом плохо.
Я молча кивнул на огромную толпу, выкрикивающую хором имя Ельцина, и
развел руками.
- Все, - сказал Костиков, - это конец.
Ельцин, пошатываясь, со стеклянными глазами, уже шел на журналистов,
как бык идет на красную тряпку.
Нет, это был не конец. Берлин только начинался.
- Дирижерский дебют Ельцина видели все, - говорит Владимир
Алексеевич. - Но до сих пор никто не знает, как в тот день напился канцлер
Коль! Вернее, вынужден был напиться, чтобы "поддержать" российского