"Павел Александрович Шестаков. Страх высоты (Повесть) " - читать интересную книгу авторатакого не жди. Потому и говорю: мог он на окно среди ночи полезть.
Взбредет в голову такому гвоздь прибить, и пока не прибьет - спать не будет. Это я понять могу, потому в людях разбираюсь... Вот Валентин говорит мне про эту машину, Игореву, значит, а я ему: нет, брат, быть того не может никогда. Никогда б Игорь на дороге не бросил. Человек не тот. - Это вы про что, Василий Прокофьич? - Да насчет машины. Но тут старик опять проникся недоверием к Мазину. - Вас это совсем не касается, милиции то есть. Потому что Вальке тут верить нельзя. Он крепко дернул тогда. - Ну, не касается, так не касается, - не стал настаивать Мазин, демонстрируя безразличие, и сделал движение, словно собирался идти. Знаток души человеческой, как это часто бывает, оказался простодушным. - Да нет, нет. - Прокофьич испугался, что собеседник уйдет и оставит его в одиночестве. - Никакого тут секрета нету. Валентин - это квартирант мой. В отпуск он уезжал в тот самый день, когда Антон из окна свалился. Ночным поездом ехал. Тут, конечно, мой грех есть. Привез он поллитровочку, ну не устоял я, что говорить. Баловства-то у нас не заметно, сторожую я исправно. Вот и позволил себе с Валентином, значит... А потом и придремал. Потому я его только утром и обнаружил, Антона, а так бы я, конечно, раньше заметил. - При чем же тут машина? - А при том, что Валентин, значит, на ночной поезд торопился. И ему на дежурный автобус попасть требовалось. А как вернулся с курорту, стояла. По чертику вроде узнал. Думал машина свободная, может, в город подкинет. Подошел, машина вроде Игорева. Чертика, говорит узнал. Как будто мало кукол таких! Теперь каждый норовит игрушку подвесить. Чисто дети малые! - Кто же сидел в машине? - не выдержал Мазин. - Да никого. В том-то и дело. Как это Игорь мог свою машину на дороге бросить, когда он знает, что на площадке за ней присмотр будет? - Ну а дальше что? - На автобус побег. - Дежурный автобус по расписанию ходит? - А как же! Вот я и хочу спросить Игоря. Пусть он Вальке сам скажет, что не могло его "Волги" там быть. - Не спрашивайте. - Чево? - Не спрашивайте, говорю. В это время Рождественский находился в ресторане. - Ну, я ж говорил! А тот: "Игорева..." Мало их, чертей этих... - И вообще ничего не говорите Рождественскому. Раз следствие закончено, зачем сплетни всякие поднимать? Волновать человека зря! - Вот это точно! Сплетня - она прилипчивая. От нее вреда может быть много. Прокофьич хотел было развить свою мысль, но Мазин уже протянул ему руку. |
|
|