"Павел Александрович Шестаков. Остановка (Повесть) " - читать интересную книгу автора

И хотя смерть осталась смертью, и Сергей так или иначе ушел навсегда,
я испытал некоторое облегчение. Ведь насильственная смерть подавляет
особенно, унижает человеческое чувство... вот пришел негодяй и отнял
жизнь, и никто не смог помешать, спасти, предотвратить. Бессилие перед
подлостью, жестокостью унижает. А с природой приходится считаться.
Милостей от нее все еще ждать не приходится, но ее суровая немилость
все-таки чуть легче переживается...
Отлегло и оттого, что Женька "реабилитировался" Хотя... Он понял.
- Про монеты думаешь?
- Да ведь взял.
- Вот чудак. Дело как было? Я вхожу. Сергей на полу Откуда мне про
инфаркт знать? Подумал, как и все, - убили. Почему? Коллекция? Ключ в
дверце. Открываю - все на месте. А сам думаю: сейчас сюда народ нагрянет,
и держи карман. Старуха-то ничего в коллекции не соображает. А знаешь,
сколько уникальных экземпляров до музеев не доходит? Ого!
- Ты, значит, чтобы сохранить, взял?
- А зачем же еще?
Я предпочел принять его версию. Пусть по существу Игорь Николаевич
разбирается.
- Ну и что ж дальше?
- А что? Дальше пусть, кому положено, действуют. Я на всякий случай
"Скорую" вызвал. Ведь бывают и чудеса. Реанимации разные.
- Не случилось чуда.
- Знаю.
Вот и уточнилось, кто звонил. Правда, Игорь Николаевич об отключенном
телефоне говорил, но разве это мое дело, Перепахина допрашивать по
деталям? Главное-то, преступления не было. Хоть эта
чертовщина-детективщина закончилась, и то...
- А что ж ты в милицию не позвонил?
Он снова коснулся пальцами лысины, на этот раз как-то нерешительно,
виновато.
- Ну, струсил. Вдруг пришьют...
- Тебе? - охнула Оля, окончательно сменившая гнев на милость. - Да
Женя мухи не обидит, а на него наклепать такое! Что вы!
- Не шуми, мать, - успокоил супругу Перепахин. - Они там разбираются.
И Николай все понимает. Меня, кто знает хорошо, понимают. И уважают меня
люди. Вот Николай немедля прибежал. Правильно я говорю, Николай?
Я кивнул согласно.
- Вот видишь, Оля? А он у нас в классе, знаешь, какой ученик был! Его
ребята уважали. И Сергея уважали.


Кладбище, на котором хоронили Сергея, мне не понравилось. Нельзя
сказать, чтобы я был поклонником старинных склепов, мраморных ангелов со
склоненными долу скорбными ликами и мрачновато-пророческих эпитафий типа:
"Прохожий! Я дома, ты в гостях...". Однако тихие тенистые аллеи старого
кладбища, куда проводил я многих близких, говорили сердцу больше, чем этот
недавно отрезанный кусок голого поля, где умерших хоронили в строгой
последовательности, без традиционных семейных участков и оградок, изо дня
в день неумолимо заполняя поросшее бурьяном и жесткой степной травой