"Евгений Шестаков. Номерные сказки" - читать интересную книгу автора

- Глаз вылупление! Носик вот красненьким засиял! - оглядывал царя шут.
Шло испытание новых сортов. Царь испытывал осторожно, по полковшичка, шут по
четверти, но напиток был новый, а это означало и более крепкий. - Так.
Рученьки-то, я вижу, теперь сами по себе. Губки по личику поехали. Ага,
коленный рефлекс пропал! Улыбка от пощечины не исчезает. Все, батюшка,
сейчас со стула свалишься!
И он был абсолютно прав.

Сказка №11

В это утро его царское величество был тих, как улитка, и скромен, как
горошина на бахче. В это утро надежу-государя нашли спящим на помойке
голландского посольства. Причем сначала его нашли воры, оставившие на его
величестве только рейтузы, потом его нашли куры, оставившие на нем же свои
следы, и только потом спящий монарх был опознан вышедшим подымить конюхом.
Вчера в посольстве подписали на веки вечные какую-то бумагу о шести пунктах,
затем выкатили бочку с чем-то таким, что горело в ложке, затем царь с шутом
взялись за ковшики...
Теперь его величество сидел с гудящей под короной головой и пускал
серии несмелых улыбок по адресу своей второй, непьющей и некурящей половины.
Ходики на стене давно показывали на опохмел.
- Сеню-то нельзя ли позвать? - тихо спросил царь, глядя в пол, от
которого было очень трудно оторвать ноги. Государыня молча встала и с
каменным лицом вышла. Государь мгновенно опустился на четвереньки и побежал
к кованному сундуку, в котором...
- Не ищите, батюшка! Маманя велели подале убрать, а недопитую в окно
вылили,- голос родимой дочери был более чем прохладен. Она стояла в темном
углу горницы и слегка двоилась. Царь подождал, пока пол перестал изгибаться
и пружинить, переполз на стульчик и оттуда внутриполитически улыбнулся.
- А я тебя и не заметил! Така ты у меня ладушка спокойная, что я и не
заметил! Така красота растет, така лебедушка! Глянет - как рублем одарит! А
нам денег не надо, нам бы вот...
Двое постельничих, громыхая сапогами, внесли шута и положили посередине
на ковер. Шут был визуально мертв, исполински грязен и не дышал, а только
попискивал при надавливании. Один башмак его был значительно больше другого,
так же как и у царя, который, окинув соратника критическим взглядом, сказал
уставившейся в потолок дочери:
- Вот до чего доводит неумеренное-то потребление! Алкоголик! Кабы не
он, так вторую бочку бы и не открывали. А кабы не она...
Постукивая жезлом, вошел боярин со свитком и, загородивши красный нос
бумагой, стал докладывать:
- Нота и счет от его высокородия голландского посла! За потраву четырех
фикусов в кадках, за избиение статуи Вольтера, за семьдесят два щипка
пословой жене, за две ее юбки, за поломку музыкального ящика барабанными
палками, за снятие цирюльником кастрюли с головы посла, за глупые по этому
поводу шутки, за портрет посла в прихожей и отдельно за банку краски, за всю
посуду в доме и за стекла в доме напротив, за омовение рук и химические
опыты в аквариуме, за пилюли и компрессы для посла, его жены и их доктора,
за разрушение обоих отхожих мест, за бенгальские огни и за вызов пожарных
отдельно, за постройку новой печки, за сбитый флюгер, за прыжки в шпорах на