"Джон Шерилл, Элизабет Шерилл. Брат Андрей: Божий контрабандист " - читать интересную книгу автора

Во-первых, они отправили письмо, которое я не собирался отправлять. Оно
было адресовано Тиле. В последнее время у меня появилась несколько странная
привычка. Каждый раз, когда я возвращался из боя или после ночных похождений в
городе, когда я чувствовал себя особенно грязным, я писал Тиле письмо. Я
выливал на бумагу всю мерзость, все отвратительные вещи, которые видел и
делал, то, чем я никогда не стал бы делиться ни с кем другим. Потом я сжигал
эти письма.
Как раз перед тем, как уйти в последний бой, я начал писать Тиле такое
письмо. Оно осталось лежать неоконченным в моем рюкзаке в казарме. После
ранения один из товарищей просмотрел мой рюкзак, перед тем как сдать все мое
обмундирование. Будучи человеком ответственным, он увидел в письме имя Тиле,
нашел в записной книжке ее адрес и потом отправил письмо. Он думал, что сделал
очень хорошо.
"Ну, ты даешь! - сказал он мне, когда пришел навестить меня в госпитале. -
Никогда не видел столько адресов! Ты что, пишешь каждой семье в Голландии, где
есть хорошенькие девочки? Я полчаса искал адрес Тиле. Ты будь осторожен, это
может быть началом еще одной войны".
Должно быть, на моем лице отразился такой ужас, что он вдруг вскочил со
стула.
"Слушай, Анди, я и не знал, что тебе до сих пор так больно. А я тут сижу и
отпускаю дурацкие шутки. Я приду в другой раз, когда тебе будет получше".
Несколько дней я пытался вспомнить, что же я написал в том несчастном
письме. Насколько я помню, оно звучало приблизительно так:

Дорогая Тиле.
Мне так одиноко сегодня. Как бы мне хотелось, чтобы ты была рядом. Я бы
мог заглянуть в твои глаза и рассказать тебе все и знать, что я по-прежнему
тебе нравлюсь и ты по крайней мере не осуждаешь меня.
Ты как-то написала мне, что нужно молиться. Ну, так я не молюсь. Напротив,
я ругаюсь самыми грязными словами. Я знаю теперь такие слова, каких и не
слышал в Голландии. Я рассказываю пошлые анекдоты. Чем хуже я себя чувствую,
тем скорее могу рассмешить ребят. Я совсем не тот человек, за которого ты меня
принимаешь. Эта война раньше волновала меня. А теперь уже нет. Когда я вижу
трупы, я только пожимаю плечами. Мы убиваем не солдат, а обычных мирных
жителей - мужчин, женщин и детей.
У меня нет стремления к Богу. Я не хочу молиться. Вместо того чтобы идти в
церковь, я иду в бар и напиваюсь до беспамятства.

Там было еще больше. Больше и хуже. Я лежал в госпитальной палате, пытаясь
вспомнить, что еще я написал Тиле в пьяном угаре. Ну что ж, Тиле станет еще
одним другом, с которым мне придется распрощаться. Но вся беда была в том, что
Тиле была не просто моим другом. Она была самым лучшим другом, и я хотел бы,
чтобы она стала для меня чем-то большим.
Я метался на узкой кровати, пытаясь вообразить, как Тиле читает мое
письмо.
Неловко откинув руку в сторону, я задел книгу.
Это было второе доброе дело, которое совершили для меня ребята. Они нашли
старенькую Библию, подаренную мне мамой. Ян Зварт принес ее и робко положил на
прикроватную тумбочку, перед тем как уйти.
"Эта книга была среди твоих вещей, - сказал он, - я подумал, может быть,