"Сергей Шерстюк. Украденная книга " - читать интересную книгу автора

вот ты открываешь шкаф, поворачиваешь выключатель, сворачиваешь фантик и
бросаешь кошке, включаешь " чудо-массажер " - тишина. Ты говоришь: " Сережа,
вставай, уже двенадцать ",- тишина.

18 февраля
Слабость такая, что вот уже несколько дней ничего не читаю, не смотрю
и, разумеется, не пишу. Я в нашей комнате: слева от меня мольберт с чистым
холстом, справа компьютер, я - за столом, под зеленой лампой, на зеленой
скатерти мой дневник среди баночек, скляночек, лекарств, чайников, фруктов и
книг. Тут же пейджер, пульты управления, очки, часы. Стол больного человека.
И я ничего не понимаю. Я хотел бы сесть с тобой рядышком и вспомнить, как мы
отдыхали у твоей бабушки под Невельском. Дом отделен от моря пустынным шоссе
и японской узкоколейкой, по которой несколько раз в день в разных
направлениях проходит поезд с маленькими японскими вагонами. Мы ехали на нем
из
Южно-Сахалинска, прижимаясь друг к другу и упираясь коленями в колени
твоей мамы - сиденья были рассчитаны на японцев. Я проводил рукой по твоим
ногам и говорил: "Ну ты совсем не японка
". А в домике мы ели ложками красную икру с разваристой картошкой.
Сашка, твой дядя, с утра браконьерничал и к завтраку успевал засолить. Был
сухой закон, и мы везли водку из
Южно-Сахалинска, а в последние дни ее приходилось добывать в
несусветных очередях в Невельске. Пока Сашка и Коля, другой твой дядя, со
своей возлюбленной, похожей на очень старую Джульетту
Мазину и Эдит Пиаф одновременно, с губами цвета свеклы пробивались к
ритуальному напитку, мы валялись у моря, бродили вдоль дюн, купались, я
рассматривал водоросли, ты вязала. И каждый день в нашей деревушке
происходили чудеса.
Я бы сейчас спросил, а как она называется? Ты бы ответила. Я не помню.
Иногда в мареве просвечивал Хоккайдо. Вода была теплая, не то что в Тихом
океане.
Однажды всю ночь от полной луны отделялись концентрические круги и
расползались по Вселенной. Мы с замершими сердцами сидели всю ночь на дворе
и, когда появился Сашка, убедились, что наблюдали чудо, - он сказал, что
никогда подобного не видел и ни от кого не слыхал. Спустя много лет кто-то
рассказал мне об этом явлении, у него даже есть название. Ты стояла посреди
двора, раскидывала руки, прижимала их к лицу, вскрикивая: "Вот это да!
" Восторженно обхватывала мои плечи: "Сережа, что это? Вот это да! "
Глаза. Опять вот то самое, не подвластное разуму, - твои глаза.
Ты видела, чего не видел никто. Если ты видела, то мгла становилась
зримой - не для меня, погруженного во внутренний хаос и непроглядную
реальность, - зримой вообще. Можно было жить. Зримые издавна звуки.
Накатывалась волна. Шуршала под ногами галька. Хлопали двери. Теперь -
тишина. И в этой тишине я не знаю, кто я такой. А как можно знать, если не
видишь?
19 февраля, первый час ночи
Все дальше наша жизнь от нас. Любимая Леночка, сядь напротив меня,
ясноглазая, и спроси: "Сережа, что с тобой? " Спроси:
"Почему тебе все хуже и хуже, почему день ото дня ты все слабее и
слабее, почему тебя не радует снег за окном, дом напротив? Наш дом напротив,