"Галина Щербакова. Год Алены " - читать интересную книгу автора

умер прадедушка тихо и спокойно в сороковом году, и на могиле его стоит
четырехгранник со звездочкой, как было заведено в те годы. Все как у
людей...
Вот что предлагала Нина объяснить Куниному жениху. А объяснять, видимо,
надо было, потому что начались у Куни неприятности и на работе. Пришлось
даже уйти. Нина стала бояться за тетку. У той было лицо человека, который
знает, что ему делать, знает, что дело это - его последнее дело, и ждет
только времени, чтоб ударили часы. Спасла ее работа в метро.
Сломленной Куниной душе понадобились прохладные чистые своды
"Маяковки". Как будто чистота и порядок станции оградили ее от всего, что
висело над ней. Вот тогда-то Куня "запечаталась". Уже не смеялись они по
ночам, и Нину она встречала по вечерам молча, потом перестала встречать -
появился Женька. Сейчас, издали, это все оказывается рядом. Тогда все было
длинно, растянуто. Продавалось панбархатное платье... Почему-то не заклеили
на зиму окно... И однажды обнаружили на подоконнике залетевший в комнату
снег... Стали срочно клеить, и Нина заболела фолликулярной ангиной... Новый
год, а у нее температура под сорок. Куня принесла ветку елки. Запахло
праздником, и стало себя жаль... Куня демонстративно легла спать в
одиннадцать и выключила свет... Писатель Мыльников стучал им в двенадцать,
звал чокаться, но они ему не ответили...
Кому нужны эти подробности, если Нина думала о другом?...
Сейчас, ожидая тетку, она решила, что обязательно скажет ей то, чего
никогда не говорила. Тот самый несостоявшийся жених ведет у них в техникуме
занятия по гражданской обороне.
Они пили чай, заваренный по правилам. На заварном чайнике лежало
льняное полосатое полотенце. Нина положила на него руки и подумала, что его
приятное тепло ее успокоило. Вообще она стала замечать: изменилось
восприятие вещей, явлений. Большое, громкое не задевает, а вот теплый
заварной чайник приносит радость.
Куня держала чашечку осторожно, как будто та была невесть каких кровей,
и подносила ее ко рту медленно, церемонно. А Нина знала, что чай тетка пьет
громко, грубо, жадно, ей даже подумалось, что сейчас Куня дурачится и
вот-вот скажет: "Ну, хватит... Хватит мне твоего этикету... Дай мне чашку
побольше и сухую заварку... Я сделаю по-своему".
Но Куня продолжала чайную церемонию по всем правилам.
- Дарья моя невесть что творит, - сказала вдруг Нина, - видела бы ты ее
кастрюли.
- Она всегда была чистоплотной, - ответила Куня, делая микроскопический
глоток.
- Ей девятнадцать. Надо читать, читать, читать... Надо заполнять
ячейки...
- Глупости! - сказала Куня. - Надо думать. А думать можно и чистя
донышки.
- Ты что? - возмутилась Нина. - Никогда не чистила кастрюли? Ну
поделись, поделись хоть одной мыслью, которая явилась тебе в этот момент.
- Откуда ты знаешь, в какой момент что приходит? И вообще не в этом
дело.
- Нет, донышки - это донышки... И вообще она алчная, жадная,
бездуховная.
- Если бы у меня была дочь, я бы никогда так о ней не говорила.