"Галина Щербакова. Отвращение" - читать интересную книгу автора

* * *

Ей повезло. Уходил поезд, который шел через Тюменскую область и делал
минутную остановку на станции Мегион, от которой пятнадцать километров до
поселка, где жила ее тетка. Та самая, что присылала ей консервы. Никаких
других родственников у нее не было. У покойной матери была с сестрой вражда
и нелюбовь. Дита видела тетку всего один раз, будучи первокурсницей. Та
проезжала Волгоград на теплоходе и почему-то сообщила об этом племяннице.
Дита вышла на пристань. Они не узнали друг друга. Тупо стояли обе в
одиночестве, и Дита подумала, что так бы, не двигаясь с места, могла стоять
мать. Это было начало девяностых, и тетка, можно сказать, успела сесть едва
ли не в последний теплоход, который еще возил простых тружениц страны за
скромные деньги по великой реке. Дите-первокурснице тогда нравилось
гордиться городом-героем, в котором она собиралась тоже стать героем и иметь
квартиру в доме с окнами на Волгу. У нее тогда были еще скромные притязания.
Впрочем, нет, в Москву она хотела всегда, хотя ни разу там не была. Но что
превыше всего для провинциала-мечтателя - не Париж же? Для этого надо
совершить предательство Родины, а Дита имела устои. Она не любила людей, а
вот родину любила. Большая такая, распахнутая хоть на карте, хоть на
глобусе. Родиной, и только ею, она, Дита, богата. Нищая, но богатая. И
именно на этом большом пространстве есть место для ее разбега и взлета. И
она взлетит непременно, она ведь синичка.
Она домчалась на такси до общежития и, натянув низко на лоб вязаную
шапчонку, проскочила мимо всех. Вот эта в джинсах, в серой шапке и куртке,
снятой с крючка соседки по комнате, эта девушка уже не была Дитой Синичкой.
Превращение произошло без слома, без крови, оно было естественно, как
рождение.
В кармане снятой с крючка первой попавшейся куртки оказался новый с
иголочки обмененный паспорт с московской пропиской. Аксинья Сорокина.
Хорошенькая юная мордаха. Значит, надо быстро здесь, на вокзале, найти
умельцев лихого дела. Она их нашла. В закутке между уборными и пакгаузами
было срочное фото, за ним в строении типа гараж - лаборатория. За две тысячи
простых рублей ей вклеили ее фотку, подтерли имя и фамилию, Аксинью Сорокину
легкими движеньями превратили в Устинью Собакину, плеснули водой и вытерли.
Такую удачу после такого провала она не смела даже вообразить. И на тебе!
Устинья! Собакина! Подарок, а не фамилия. Тоже говорящая, а значит, с
глубинным смыслом.
Девушка, которая садилась в поезд на Казанском вокзале, не имела ничего
общего с той диссертанткой, которая совсем-совсем недавно в белом костюме
пыталась легким взмахом крыльев влететь в науку и Москву. Ведь самой
природой ей дан был сильный клюв, которым она могла разломать череп любой
птицы и съесть ее мозги. Фамилии не даются зря. И эта, новая, тоже была
самое то. Тема смерти щекотала, возбуждала, она была почти сродни оргазму,
тому, что был в машине с Прохоровым. Как сладко он спал, так и не натянув
штаны. Она накрыла его клеенкой, но это было ничто по сравнению с тем, что
она оставила ему жилку на шее.
К спасенному от смерти Прохорову тогда возникла нежность. Дита
вспомнила, каким изгоем был грязный и нищий Прохоров в школе. Собственно,
они были два сапога пара, с той разницей, что Дита училась лучше всех, он -
хуже. Но вот концы сошлись и чуть было, чуть... Но она же не убийца просто