"Галина Щербакова. Отвращение" - читать интересную книгу автора

садясь работать, клала себе на колени лиску, чтоб забыть ту страшную меховую
морду.
От Боженки регулярно приходили письма. Были они нежные, теплые, она
просила Рахиль не торопиться с работой, а окрепнуть как следует.
"Разве я тороплюсь?" - спрашивала себя Рахиль. - И что она имеет в виду
под работой? Я ведь уже варю суп и вытираю пыль. Вчера я сама влезла руками
в рукава пальто. Очень странное ощущение отяжеления. Где это я слышала?
"Стали руки мои, как ноги..."
Она тогда испытала ужас от желания как бы встать на четвереньки.
"Господи! Тебе же все равно. Сделай так, чтоб птицей отлетела..." Это Елена
Благинина, - вспомнилось. Собралась с духом. Ничего не случалось, все в
порядке: просто я первый раз надела пальто. Оно у меня из старого тяжелого
драпа, да еще и на подстежке.
Ее навещали подруги с кафедры, соседки. Они рассказывали ей о злых
чеченах, которые все захватили на рынках, о каких-то маньяках, которые бьют
негров, о девочках, которые небрежно шагают с крыш домов. Из всего этого ее
интересовали только девочки. Она долго после этого плакала, и муж - она
этого не знала - ввел в беседы посетителей цензуру. Разговоры пошли
клубничные, золотисто-шелковые, но все почему-то быстро уходили.
Однажды она проснулась со словом "хватит". Слово было небольшое, из
шести букв, она их посчитала, потому что каждая буква уверенно сидела на ней
и требовательно на нее смотрела. Самая большая хватка была у буквы "х". Она
просто держала ее за горло, не давила, но держала, сцепившись концами.
- Поняла! - сказала Рахиль, и буквы ссыпались с нее с легким таким
бумажным треском. - Я все помню. Нечего меня побуждать к действию. Просто я
хотела понять причину. Хотела, но не поняла, значит, так тому и быть...
В этот день она взяла том писем Чехова и стала читать навскидку.
"Хорош белый свет. Одно только не хорошо: мы. Как мало в нас
справедливости и смирения, как дурно понимаем мы патриотизм!.. Вместо
знаний - нахальство и самомнение паче меры, вместо труда - лень и свинство,
справедливости нет, понятие о чести не идет дальше "чести мундира"... Нет,
она не этого сейчас хотела от Чехова. Сейчас она поищет. Но глаза смотрели
именно в эти строчки, тысячу раз ею читанные и выписанные несчитово. Это
ведь было дело ее жизни, как здесь черным по белому: "Работать надо, а все
остальное к черту".


* * *

На защиту она пришла вся в белом. Цвет ей катастрофически не шел, он ее
как бы стирал с лица земли. Но кто ж из женщин сказал бы ей эту правду?
Продавщица в магазине среднедорогого уровня цокала вокруг Диты зубом - ах,
мол, и ах. Тем более что костюмчик, что называется, сидел. Это была правда.
Он просто был фатально не к лицу.
- Повесите бусы или брошь, а можно просто шарфик, любой подойдет, чтоб
заискрило.
Ученые дамы про себя отметили блеклость провинциальной барышни, испытав
легкое удовлетворение от некрасоты другой женщины. Всегда приятно, что
кто-то хуже тебя выглядит. А это был бесспорный случай. И он совсем по
другой логике - логике жалости - автоматически поднял шансы защиты. Нельзя