"Галина Щербакова. Ангел Мертвого озера" - читать интересную книгу автора

давно разошлись, я уже много лет существую как мадам Сироткина, под этой
фамилией у меня тоже вышли какие никакие книжонки, но про Чехова я больше не
писала. Романтический период моей филологии кончился, я вступила в месиво
соцреализма, штука оказалась заразной, мне даже пришлось оставить на пару
лет институт, чтобы вернуться к себе самой. Но уже не к Чехову, а к Бунину,
с которым меня связала некая любовь-ненависть, я преподаю его излишне
страстно, как бы назло всем, что не значит хорошо, мне сплошь и рядом
отказывают и здравый смысл, и элементарная справедливость, я мучаюсь и
мучаюсь с ним до сих пор, и хотя мне опять предлагают семинар по Чехову, я
не могу уйти от этого поработившего меня мужчины, совсем как его жена. Так к
чему я все это? К тому, что мама моя болтлива, и все перемены моих - их у
меня три - фамилий становились народным достоянием. Поэтому Лида,
перепутавшая двух собачек, тем не менее искала меня грамотно по последней
фамилии. Но какое это имело значение, если завтра у меня скорбное
мероприятие. И это будет моя акация над братской могилой Веры, а где-то
растет или уже засохла первая акация, высаженная моей бабушкой.
Зачем космическим линиям, разойдясь как бы навсегда, взять и
развернуться, и опять сплестись в абсолютно бессмысленный узел? Но он
сплетен и бьется в твоих руках, живой и верткий, - с какой, спрашивается,
стати? И я ищу, ищу во всем этом промысел, хотя сказано, что нельзя "знать
дело Бога, который делает все!"

Нельзя, но как хочется, Боже! И я буду ломать головушку над этими
свалившимися на меня чужими сороковинами.
Идеален был бы в этом случае Коля. Коля - странник. Так он определен в
моей системе человеческих пород. При нем мог бы и муж остаться, но даже если
бы ушел, на Колю я могла бы опереться. Он взял бы на себя разговоры
разговаривать, и я чувствовала бы себя спокойней. Но где он и как его найти,
тайна сия велика есть. Странники объявляются сами, когда хотят, у них нет
правила предупреждать по телефону. Во всех других случаях это меня гневило,
но Коля - сейчас скажу пошлость в духе ситуации - Коля всегда был как
подарок.
Коля, милый, где ты?

Коля

Он же просто шел - никуда и не откуда. Раньше он любил ходить по
улицам, где нет транспорта, но разве сейчас найдешь такую? Машины выползают
из немыслимых пространств закоулков и идут на тебя широко поставленными
фарами без законов и правил. Ты им никто. Ты помеха на дороге. Коля
чувствовал их ненависть. Но разве может ненавидеть колесо или руль? Или та
же фара? Это человеческая ненависть наполняет резину и железки. Коля
улыбался и подымал руку, он как бы извинялся за свое существование на
дороге. И машина скрипела, тормозя, и Коля в который раз думал, что
смирение - единственный способ выживания в этом мире.
Хотя почему единственный? Побеждающей силой обладают вещи как бы
уходящие - обезоруживающая улыбка в лицо хама, вежливость на грубость,
нежность там, где о ней сроду не слышали. Все это, конечно, тоже вид
смирения, но в смирной слабости куда больше силы, чем в натуральной силе.
Философия подставленной щеки не так проста, как кажется дуракам. Может, она