"Борис Шергин, Степан Писахов. Сказы и сказки " - читать интересную книгу автора

как любой человек знает свой дом. Ты идешь в темной комнате, знаешь, где
скрипит половица, где порог, где косяк. Я судно в тумане веду. Не стукну о
камень, не задену о коргу" ("Егор увеселялся морем"). Кормщики Пафнутий
Анкудинов и Иван Узкий, разлученные бурей в открытом море, ничего не
ведавшие друг о друге несколько суток, точно предсказали своим командам день
и место встречи с лодьями товарищей, потому что было у них "знание ветра,
знание моря, знание берегов" и знание искусства собратьев по ремеслу.
Но и иные мастерства восхищают. Плотник Маркел Ушаков так обрабатывал
дерево, что его тесинка становилась будто "перо лебединое": "Погладишь -
рука как по бархату катится" ("Мастер Молчан"), Живописец по утвари Иван
Щека так приготовлял краску, что она "не темнела, не линяла, не смывалась"
("Лебяжья река").
Труд - сфера высшего самопроявления таланта. Но еще важнее, что это
школа жизни. Поведение в труде закладывает нравственные основы отношений
человека с людьми.
Двинский мореход жертвует не одним заработком, но и добрым именем, лишь
бы выкупить из долговой тюрьмы нечаянно-негаданно попавшего в беду
датчанина. Корабельный мастер, привыкший на море к искреннему товариществу,
без жалости наказывает родного сына, дружившего со сверстником не попросту,
а с "хитростью". Старый кормщик Егор, стечением обстоятельств поставленный
перед моральным выбором: погубить чужое счастье либо расстаться с юной
женой, полюбившей молодого Егорова ученика, - "торжествует над собой
пресветлую победу".
Герои Шергина равняются на кодекс чести "северного русского народа"
(так именовал архангелогородцев Михаил Пришвин), сложившийся за время
познания и покорения Ледовитого моря-океана, и это создает особенный
моральный климат его прозы.

* * *

Творчество писателя богато формами, но две манеры повествования
наиболее излюблены.
Первая - патетическая. Персонажи и внешностью, и повадкой, и речью, и
всей судьбой близки к идеалу. Фоном фигур выступает подчеркнуто-величавая
природа, ореол героев - завидные деяния. Широко используются идеализирующие
стилистические средства, родственные стилю древнерусских житийных повестей
или заимствованных из них, да еще из летописных сказаний, из эпических
фольклорных произведений. Такие очерки, новеллы выступают в прямом смысле
слова "иконографией" поморского племени.
Вторая манера повествования рисует не торжественные лики, а нимало не
прикрашенные, будничные лица. Благородство, преданность, большое чувство
выявляются по контрасту с положением и портретом человека. Они живы в тех,
кто затерян в толпе. И если крупицы позитивно-идеализирующего стиля
проникают в бытовую новеллу, очерк нравов, то лишь потому, что Шергин вообще
не мыслит своего рассказа без подстариненно-узорчатой речи, без фольклорной
подцветки языка.
Писатель в молодые годы был лично знаком с Кононом Ивановичем
Второушиным. Но для него это носитель славы Тектона-Строителя, а значит,
повествование не может свестись к бытовой зарисовке.