"Люциус Шепард. Мушка " - читать интересную книгу автора

дали, и он продолжил поиски. На другом сайте люди в состоянии транса
сравнивались со скаковыми конями, а вселившееся в них божество с наездником.
Демпси зашел еще на дюжину сайтов, посвященных сантерии, но оказался просто
не в состоянии усвоить огромное количество представленного там материала и
вскоре прекратил поиски.
В семь часов вечера Демпси вышел на улицу, сел в машину и поехал в
Вест-Виллидж. Он припарковался неподалеку от дома, крыльцо которого
ремонтировалось и было закрыто брезентом. Обычно Пинеро проводил вечер
пятницы в квартире на втором этаже, у своей подружки; его "SUV" стоял
неподалеку от дома. Ближе к вечеру потеплело, и над городом поднялся белый
туман, который привносил в обычный городской пейзаж болезненный дух
угасания; превращал обычных прохожих, плетущихся домой с пакетами под
мышкой, в восточных волхвов, несущих священные письмена, блочные
многоэтажки - в крепостные башни, свет в верхнем окне - в огонь маяка.
Держащиеся за руки пары медленно проходили мимо и таяли в сияющей пустоте,
словно участники театра теней. Демпси старался не отвлекаться. Почти час он
внимательно наблюдал за домом, за всеми входами и выходами, но в течение
второго часа его бдительность притупилась, и когда в начале десятого Пинеро,
в широких серых брюках и коричневой кожаной куртке, наконец вышел на улицу,
Демпси заметил его, только когда он подошел к своей машине. Пинеро помахал
рукой, глядя на одно из окон. Послал воздушный поцелуй. Жанровая картинка на
старую добрую тему супружеской измены в духе Нормана Рокуэлла.
Следующий час Пинеро провел в розовом баре на окраине Парк-Слоуп,
заведении, безымянность которого свидетельствовала об утонченной
демократичности владельцев, над которой, впрочем, сами они посмеивались.
Пинеро мог выбрать местечко и получше. Как в большинстве баров Нью-Йорка,
здесь было сильно накурено и шумно. В проходах между столами толпились люди.
В ходу здесь была текила, и все посетители, за исключением Пинеро, казались
не старше тридцати. Женщины без претензий, в тесно облегающих блузках и
джинсах в обтяжку. Несколько мужчин щеголяли в костюмах, при галстуках, но
большинство было одето небрежно. Молодая богема. Писатели, художники,
архитекторы, актеры экспериментальных театров, музыканты, играющие по барам,
услаждая слух публики язвительным, бездарным пост-роком. Среди двух сотен
посетителей Демпси заметил несколько чернокожих - все в модном прикиде,
выдававшем в них людей мирных и неопасных для общества. Серебристые штаны,
расшитые куртки, осветленные прически. Клиентов обслуживали две официантки,
третья оставалась на подхвате. Официантка, подошедшая к Демпси (он занял
позицию поближе к выходу), была высокой темноволосой девушкой, очень
тоненькой, в топе на голое тело, с бледно-оливковой кожей и удивительно
эффектным лицом. Либо в страхе перед естественной красотой, либо в знак
протеста она густо накрасила губы темно-малиновой помадой, нанесла на веки
ярко-розовые тени, соорудила из растрепанных волос подобие вороньего гнезда
и неровно выщипала одну бровь, напоминавшую теперь морзянку тире и точек - в
целом получилась изысканная маска - образ отчасти веселого, отчасти
смертельно больного панка. На правом плече у нее темнела татуировка
пылесоса, а на левом - тостера. В каждом ухе сверкало полдюжины серебряных
сережек, напоминавших улиток пристроившихся на краю листа, и хотя на лице у
девушки не было колечек, ее пританцовывающая походка с мягким покачиванием
бедер наводила на мысль, что где-то под одеждой пара колечек у нее все же
имеется. Демпси протянул пятерку и заказал виски, но официантка отстранила