"Люциус Шепард. Жизнь во время войны " - читать интересную книгу автора

скрюченные людские тени. Он моргнул, тряхнул головой. Видение не пропало,
оно было настоящим. Что это? Не деревня, нет-нет! Изо рта вырвался
сдавленный хрип, и Минголла отшатнулся, отшатнулся от всего сразу. Она
шагнула за ним, прокаркала его имя. Парик из черной соломы, вместо глаз
лоснящиеся нашлепки слизи. Из дверей, судорожно дергаясь, выскакивали
люди-тени, собирались у нее за спиной. Каркали. Длинноногие лакричнокожие
демоны с барабанным боем вместо сердец, безликое нечто из тошнотного
измерения. Сейчас навалятся - глазом моргнуть не успеешь.
- Я тебя вижу, - сказал он, отступая на несколько шагов. - Я тебя знаю.
- Тебе никто не желает зла. Все в порядке, Дэвид, - улыбнулась она.
Думала, он купится на эту улыбку - не на того напали. Улыбка прорвала
ее лицо, как гнилое месиво прорывает бумажный пакет, неделю простоявший на
помойке. Злорадная ухмылка дьявольской королевы сук. Она все и подстроила!
Спелась с этой кошмарной жизнью у него в руке и теперь разыгрывает в голове
ведьмины трюки.
- Я тебя вижу, - повторил он и споткнулся. Качнулся, схватился за
воздух и побежал к городу, точно этот воздух его подгонял.
Папоротники хлестали по ногам, а ветки по лицу. Тропинку опутала
паутина теней, комариный гул напоминал визг точильного круга. Минголла
бежал, не соображая куда, натыкаясь на деревья, почти падая, хрипло дыша. Но
в какой-то миг луна высветила на речном пригорке капоковое дерево. Дедушкино
дерево. Волшебное белое дерево. Оно манило. Минголла остановился, хватая
ртом воздух. Лунный свет остужал, поливал серебром, и Минголла понял, для
чего здесь это дерево. Белый фонтан посреди темного леса сиял для него
одного. Он сжал левую руку в кулак, и нечто закрутилось угрем, словно зная,
что сейчас произойдет. Минголла всмотрелся в мистический зернистый узор
коры, нашел точку пересечения. Собрался с духом. И влепил кулаком по стволу.
Руку пронзила боль, ослепила, Минголла закричал. Но тут же ударил снова,
ударил в третий раз. Крепко прижал руку к груди, убаюкивая боль. Кисть
распухала на глазах, превращаясь в бессуставную лапу, какие рисуют в
мультфильмах, но в ней больше ничего не шевелилось. Берега со всеми их
тенями и шорохами больше не пугали, они стали простыми линиями света и
темноты. Даже белизна дерева заметно увяла.
- Дэвид! - Голос Деборы довольно близко. Часть его сознания уговаривала
подождать и посмотреть, не стала ли Дебора прежней, невинной и обыкновенной.
Но Минголла не доверял ей, не доверял себе и, слегка поколебавшись, снова
пустился бежать.

Поймав уходивший на западный берег паром, Минголла решил найти Джилби:
хорошая доза Джилбиной злости вернет его на землю. Он сидел на носу в
компании пятерых солдат, один блевал через борт, и Минголла, чтобы не лезть
в разговоры, отвернулся и стал смотреть, как скользит мимо корпуса черная
вода. Лунный свет серебрил верхушки невысоких волн, в их изогнутых
проблесках словно отражалась изломанная кривая его жизни: сперва ребенок -
живет от Рождества до Рождества, рисует картинки, собирает восторги,
дорастает, не очень соображая, что к чему, до школы, секса, наркотиков,
после перерастает их тоже, снова рисует, но в точке, где кривая должна уже
наконец принять осмысленную форму, она вдруг резко обрывается, повисает в
воздухе, и все становится внятным и объяснимым. Минголла понимал теперь,
какой глупой была их игра в ритуалы. Подобно умирающему, что вцепляется в