"Люциус Шепард. Жизнь во время войны " - читать интересную книгу автора

злобных робота выполняют одну и ту же программу.
Джилби рванулся к кабине. Первый пилот захлопнул дверь, и Джилби,
рассыпая проклятия, замолотил по пластику. Второй пилот щелкнул
переключателем на приборной доске, и через секунду загремел его усиленный
электроникой голос:
- Прямо, потом мимо погрузчика, пока не упретесь в бараки. Там как раз
военторг.
Минголла и Бейлор кое-как оторвали Джилби от "Сикорского", но орать тот
перестал, лишь когда они дотащились до автопогрузчика с гробами: серебряные
слитки, сокровище великана. Там Джилби постепенно умолк и прикрыл глаза. У
военторга они уговорили капрала военной полиции подбросить их до города;
джип с рычанием выкатился на бетон, и Минголла оглянулся на "Сикорского".
Пилоты расстелили рядом с машиной брезент, разделись до трусов и улеглись
загорать на солнце. Шлемов они так и не сняли. Дикое сочетание загорелых тел
и черных шапок действовало Минголле на нервы, напоминая о старом фильме, в
котором мужик попал в передатчик материи вместе со случайной мухой и в
результате получил себе на плечи мушиную голову. Может, подумал Минголла,
пилоты и не врут насчет своих шлемов - может, их уже и вправду не снимешь.
Может, такой странной стала эта война.
Заметив, что Минголла оглядывается на пилотов, капрал-патрульный резко
рассмеялся.
- Да это же, - заявил он с безапелляционностью человека, который знает,
о чем говорит, - натуральные психи!
Шесть лет назад Сан-Франциско-де-Ютиклан был горсткой туземных хижин и
бетонных бараков, расставленных среди пальм и банановых листьев на восточном
берегу Рио-Дульче, в том месте, где реку пересекало фунтовое ответвление
Панамериканского шоссе; однако с тех пор городок расползся на оба берега и
пополнился десятками баров и борделей - оштукатуренными коробками всех
цветов радуги с неоновыми чудовищами на крышах. Драконы, единороги,
жар-птицы, кентавры. Капрал-патрульный доверительно сообщил Минголле, что
вывески эти - никакая не реклама, а закодированные символы величия их
хозяев: например, красный тигр, пробирающийся сквозь зеленые лилии и синие
кресты, сообщает о том, что владелец богат, принадлежит к тайному
католическому обществу и неоднозначно относится к политике правительства.
Заведения росли и процветали, старые вывески снимались, уступая место новым,
крупнее и ярче, и эта борьба света и символов как нельзя лучше
соответствовала духу места и времени, ибо Сан-Франциско-де-Ютиклан был не
столько городом, сколько симптомом войны. Грязным и убогим по своей сути,
несмотря на сияние ночного неба. В мусоре рылись бездомные собаки,
строптивые шлюхи плевались прямо из окон, и, если верить капралу, не так уж
редко случалось наткнуться на труп - скорее всего, жертву беспризорников из
окрестных джунглей. Между барами тянулись узкие улочки, покрытые ковром из
пустых жестянок, фекалий и битого стекла; беженцы попрошайничали на каждом
углу, выставляя напоказ ожоги и пулевые раны. Дома росли в такой спешке, что
почти у всех получались скособоченные стены и обвислые крыши, они
отбрасывали неправдоподобно зубчатые, словно на психоделических картинах,
тени, выставляя наружу пропитавшее весь этот город напряжение. И все же
Минголле было легко и почти радостно. Отчасти из-за предчувствия чертовски
увлекательного отпуска (а он привык доверять предчувствиям), но гораздо
больше потому, что подобные городки стали для Минголлы чем-то вроде