"Люциус Шепард. Сеньор Вольто" - читать интересную книгу автора

В машине становилось жарко, как в печке. Футбольный мяч выскочил на
дорогу, и крошечный мальчик в красных шортах, чтобы поймать его, рванулся
поперек дороги прямо под автобус, который даже не затормозил и промахнулся
мимо лишь на какой-то сантиметр. Дымчатый серый туман начал собираться над
гребнями гор позади мастерской, и Тито вышел и стоял в дверях, вытирая руки
промасленной тряпкой. Он был тощий и хитроватый на вид с преждевременно
поседевшей шевелюрой и густой черной бородой, в хлопчатых брюках-чинос и
майкой с надписью "Hard Rock Cafй". Я отвернулся от его пристального
взгляда. Позади заросшего сорняками пустыря на другой стороне дороги
виднелась полоска залива, синевато-серая вода в чешуе нестерпимого блеска.
Вскоре Садра вернулась, раздраженно прыгнула за руль и захлопнула дверцу.
"Puto! Он говорит, что ему наплевать, что я буду делать!" Она выехала
на дорогу, пересказывая все, что сказал Тито, рассуждая о его вероломстве и
затеяв монолог, который продолжался далеко за полночь после нескольких
стопок водки и хорошей дозы прекрасного кокаина.
В течении следующей недели я чувствовал себя заблудившимся в середине
собственной жизни и не видел ни следа спасения на горизонте. Чаще обычного я
обнаруживал себя сидящим в баре и мрачно глядящим через стол на тихие воды
залива и унылую полоску земли, которая, окружая залив, образует мыс
Гондурас. Именно у этого мыса встал на якорь Христофор Колумб в своем
последнем путешествии; он был тяжело болен и поэтому сам так не поставил
ногу на землю, и я предполагаю тем положил пример, который до сих пор
довлеет над нашим еле текущим туристским бизнесом. Группа американцев,
возвращавшихся из джунглей Мискитии, забронировала номера на утро среды,
привнеся в отель необычную и не совсем радующую энергию, плескаясь и крича в
бассейне, проливая напитки за обедом, и во всякие часы суток оставаясь
бодрствовать и играть в карты. В пятницу охранники тюрьмы привели в номер на
третьем этаже нескольких женщин из Ла Сейбы. Женщины эти не осмеливались
спускаться в бар, и охранники - те, что не были заняты с женщинами - сидели
за столом на краю площадки и пили. Это была та еще шайка. Смуглые,
толстобрюхие, с жирными волосами и лягушачьими лицами, в брюках в обтяжку и
рубашках с короткими рукавами. Их запястья и пальцы были тяжелы от золотых
колец и часов, что они украли или добыли вымогательством у заключенных. Пока
большинство из них по очереди посещали женщин, старший охранник, Хорхе
Эспиналь, самый толстый и приземистый из них, подымался лишь для того, чтобы
сойти на берег и облегчиться. По таким случаям он подзывал меня и просил еще
пива и закуски. Он отказывался заказывать у моего бармена, предпочитая
рассматривать меня, как лакея. Когда бы я не подходил, он приветствовал меня
с фальшивой экспансивностью и подмигивал другим, словно разделяя тайную
шутку, а когда я удалялся, он громоподобно хохотал. В ярости и унижении я в
этот вечер ушел из отеля пораньше, за пару часов до того как должен был
встретиться с Садрой, и бродил по берегу и по городу куда глаза глядят,
представляя страшное унижение, которым я подверг бы Эспиналя, если б
оказался на его месте.
Наискосок от старого кладбища в Трухильо, древних руин, окруженных
рассыпающейся каменной стеной и арочным проемом без ворот, стоящим на дороге
из красной глины, что вьется по горе к западу от центра города, расположен
блошиный рынок: ряд ветхих деревянных ларьков, где выставлены майки,
футбольные гетры, передники, куклы и игрушки, кухонная посуда, ножи и другие
домашние товары, цепочки для ключей, складные ножи, береты, кассетные ленты.