"Люциус Шепард. Знаток тюрьмы" - читать интересную книгу автора

Люциус Шепард.

Знаток тюрьмы




41/42
Lucius Shepard Jailwise.rtf
Lucius Shepard Jailwise
й 2003 by Lucius Shepard and SCIFI.COM.
й2002, Гужов Е., перевод.
[email protected]
------------------------------------------------------




В юности, несмотря на частые телевизионные документальные фильмы,
запечатлевшие людей с грудью и ручищами, как у тяжелоатлетов, с конскими
хвостами причесок, с телами усеянными грубыми татуировками, любое упоминание
о тюрьме всегда приводило мне на ум далеко не такой гордый образ
преступника, образ, как я думаю, выведенный из персонажей старого
черно-белого кино, которое до пришествия инфомерсиалов имело тенденцию
доминировать на телевидении в ранние утренние часы: мелковатые, серые
людишки в рабочих блузах и плохо сидящих брюках, негодяи, которые - хотя и
угнетаемые тюремщиками и надсмотрщиками, и мучимые своими приятелями -
ухитряются несколько нечленораздельно выразить благородную стойкость,
жизнеспособность рабочего класса и поэзию души. Не понимая ничего другого,
я, похоже, понимал их кривой юмор, их бой-скаутскую проворность, их
легионерскую готовность к страданиям. Я чувствовал в них некое безотрадное
блаженство, некую тайную добродетель изолированности, знатоками потенциалов
которых являются они и только они.
Ничего из моего опыта не говорило, что такие люди вообще существовали,
а не были домыслом, однако они воплощали некий принцип анонимности, который
отвечал моему чувству стиля, и поэтому, когда в возрасте пятнадцати лет я
вошел в пеницетарную систему, а мои родители пришли к заключению, что
ночь-другая, проведенная в местной каталажке, может положительно
воздействовать на мои агрессивные тенденции. я старался представить из себя
стойкую, неглазурированную личность, среди сидевших там мезоморфов,
татуированных болванов и косматых волосатиков. Во время моего первого
реального срока, двойки минимального режима за кражу с намерением, я не
качался и не получил кликухи . Хотя я носил серьгу в форме змеи, подарок
подружки, никаким другим самоукрашениям я не потакал. Не выпендривался, но и
не скромничал, но шествовал из камеры в столовую, а потом на тюремную работу
с неторопливой рассудительностью обычного человека, занятого своим
каждодневным трудом, и, благодаря враждебности к любого сорта авторитетам, я
противостоял терапевтическим сессиям, призванным повернуть меня вовнутрь,
чтобы принудить к анализу семейных трудностей и давления улицы, которые
взрастили мою криминальность, анализу с намерением освободить меня от моего