"Люциус Шепард. Голос ветра в Мадакете (Авт.сб. "Ночь Белого Духа")" - читать интересную книгу автора

открытом море проглядывающее солнце играло бликами на волнах, но ближе к
берегу над водой стлался белесый туман. Однако пасмурная погода не
угнетала Питера; он предвкушал приятные выходные в компании Сары и почти
не думал о цели нынешней экскурсии, поддерживая неумолчную беседу. Миллз
же, напротив, всю дорогу был молчалив и задумчив; когда же впереди
замаячил свободно плавающий грязевой агрегат - грязно-бурое пятно,
раскинувшееся на сотни ярдов во все стороны, - он достал из-под бушлата
трубку и яростно закусил чубук, словно сдерживая страстную тираду.
Позаимствовав бинокль Миллза, Питер посмотрел вперед. Поверхность
агрегата испещрили тысячи белых предметов, с такого удаления казавшиеся
костями, торчащими из-под тонкого слоя почвы. Пласты тумана клубились над
ним, а край агрегата вяло шевелился, будто непотребная лепешка, елозящая
по зыбкой припухлости воды. Ничейная земля, омерзительная клякса на
поверхности океана, и по мере приближения все более тошнотворная. Чаще
всего белыми объектами оказывались пластиковые бутылки от ядохимикатов и
моющих средств, нередко используемые рыбаками в качестве поплавков сетей;
хватало и люминесцентных трубок, всяческого пластикового хлама, рваных
сетей и плавника, увязших в рыжевато-буром желе разлагающихся
нефтепродуктов. Экая Голгофа неорганического мира, подумал Питер, равнина
крайней духовной немощи, триумфа энтропии; быть может, в один прекрасный
день такой станет вся земля. От едкого солоноватого запаха по коже
поползли мурашки.
- Боже, - выдохнула Сара, когда баркас повернул и пошел вдоль
периметра; она раскрыла рот, словно собираясь продолжать, но так и не
нашла слов.
- Понимаю теперь, с чего вас вчера потянуло на спиртное, - сказал Питер
Миллзу, но тот лишь хмыкнул, покачав головой.
- А туда зайти нельзя? - поинтересовалась Сара.
- Обрывки сетей мигом опутают винт, - косо глянул на нее Миллз. - А
чего, с отсюдова недостаточно погано смотрится?
- Можно поднять мотор и подойти на веслах, - предложил Питер. - Ну же,
Миллз! Это же все равно что высадиться на Луне.
И в самом деле, когда они сели на весла и баркас вошел в агрегат,
рассекая рыжевато-бурое месиво, Питер ощутил, что они пересекли некую
невидимую границу, вторгнувшись на территорию, куда не ступала нога
человека. Воздух стал тяжелее, словно наполнился сдерживаемой энергией,
тишина стала более осязаемой, и нарушал ее лишь плеск весел. Миллз сообщил
Питеру, что образование приблизительно спиральной формы из-за действия
встречных течений, и это усилило ощущение вторжения в неведомое; Питер
представлял себя и своих спутников персонажами фантастического романа,
ползущими по поверхности циклопического аппарата, встроенного в пол
заброшенного храма. Мусор побрякивал о борта. Бурая жижа смахивала на
неправильно приготовленное апельсиновое желе, и когда Питер макнул в нее
пальцы, на них повисли желтоватые капли. Некоторые образования на
поверхности обладали отталкивающей, почти органической красотой:
обесцветившиеся, червеобразные жгутики сетей, пропитанные слизью,
напоминающие нездоровые погадки какого-то животного; похожие на опарыша
щепочки, приткнувшиеся на подстилке из блестящего целлофана; синяя
пластиковая крышка с личиком девочки в широкополой шляпке, виднеющаяся
среди спагетти стиропоровых лент. Пассажиры баркаса с удовольствием