"Александр О'Шеннон. Антибард: московский роман " - читать интересную книгу автора

любви гомосексуалистов и лесбиянок. В темноте угадывается оплеванный и
окаменевший зал. Спев, чувствуешь себя лучше, но после концерта, в буфете,
склонившись над чаем, стараются на тебя не смотреть.
Чувствуешь себя частью этого несовершенного мира.
Чувствуешь жалость и облегчение.
У Скородумова в "Диагнозе" в смысле бабок еще хуже. Скородумов из
принципа не берет деньги за вход. Вся его жизнь - это принцип, он жил и
живет из принципа, назло пошлости, цинизму, равнодушию, хамству, назло
коммунистам и демократам, кагэбэшникам и фээсбэшникам, назло Правительству
Москвы и Правительству России, назло ЖЭКам, РЭУ, муниципалитетам, Минкульту
и вообще всем, кому не нравятся побитые жизнью авторы-исполнители и поэтессы
шестнадцати лет. За это многие его любят и уважают, а другие больше не хотят
о нем слышать и гонят изо всех особняков и подвалов Москвы. В последнее
время его "Диагноз" приютил Еврейский синагогальный центр, но, насколько я
знаю евреев и Скородумова, долго он там не продержится. В прошлый раз, когда
я там был, всех выгнали часа за три до официального завершения перфоманса
из-за репетиции хора мальчиков-канторов. Скородумов тогда промолчал,
насупясь, но взгляд его был грозен, и ничего хорошего это хору
мальчиков-канторов не сулило. Как, впрочем, и самому Скородумову с его
"Диагнозом". Но кассеты там покупают хорошо. Восторженная публика, молодая
поросль. Я там как personal devil. Особенно девицы... В основном студентки,
но попадаются и школьницы. Эдакий розанчик. Беспроигрышный вариант. Видимо,
слушают по ночам, представляя бог знает что. Потом подходят, смущаясь,
просят автограф. Краснея, смотрят прямо в глаза. А во взгляде написано: "Вот
она я!" Милые, милые!.. Иногда так и хочется выебать. Сделать счастливой.
Помочь раскрыться бутону. Но - сдерживаешься. Думаешь с грустью: "Нет, не
такой человек, как ты, Андрюша, им нужен".
Грустно и облегченно вздыхаешь.
А вот и чайник закипел!.. Сухие чаинки, заливаемые булькающим кипятком,
приятно шипят. Черными лоскутками всплывают на поверхность. Нужно, чтобы
немного отстоялся. Чай с сигареткой! Что может быть лучше похмельным утром?
Только поэт может это понять. Вот Крюгер, наверное, понимает.
Да они уже там заебали спать!..
И вдруг - шорох за спиной. Я оборачиваюсь и вижу Веру у двери в ванную,
завернутую в простыню. Не успела проскочить. Постой, постой, дай-ка я на
тебя погляжу! Оценю свою вчерашнюю победу... Светлые, заправленные за уши
волосы с элегантной, но наводящей на всякие размышления проседью на висках.
Горькие морщины у рта, улыбчивые морщинки в уголках глаз. Глаза слегка
опухли. Вчера, однако, перебрали. Под глазами большие коричневые синяки.
Пиздец.
Губы... Ничего так губы, только бледные, выпитые годами, даже какие-то
синеватые. Лет сорок. Все как обычно. Утренняя Женщина Барда. То, что доктор
прописал. Смотрит виновато. Понимает, что попалась. Жизнь, судя по всему, не
баловала и уже не будет. Я стану еще одним разочарованием. Горечью в сердце.
Испытанием на прочность. А как вообще фигура? Под простыней не видать.
Да-а-а, блядь... Ну ладно.
- Доброе утро, Андрюша, - говорит Вера глубоким искренним голосом.
- Доброе утро, Вера, - отвечаю я, придав голосу нотку убедительной
радости от долгожданности встречи, спокойную уверенность в желанности
свершившегося и обаятельность славного парня. Взгляд мой ласков и открыт.