"Виктор Шендерович. Страдания мэнээса Потапова (Искатель 1988 № 1)" - читать интересную книгу автора

коридор.
- Гражданка! - в отчаянии завопил придавленный бюстом командированный.
- Уйди с прохода, - процедила гражданка.
Чувство собственного достоинства не было вовсе чуждо мэнээсу Потапову,
но когда ему говорили "уйди с прохода!", он уходил, а иногда и убегал. Там,
где царили суровые дарвиновские законы, Потапов всегда становился жертвой
естественного отбора.
- Безобразие! - сообщил мэнээс проводнице, повернувшейся к титану
передом, а к нему задом. - Безобразие!
Он постоял еще, но ответа не дождался и пошел в свое купе. Там Потапов
увидел, что озерцо на столике давно вышло из берегов и мирно плещется на
полу, что залит также матрац и край сиденья. С рамы просто лило. Тогда,
ругаясь всеми известными ему ругательствами, он полез на верхнюю полку,
благо в купе этом ехал один. Да и кому еще, прости господи, нужен Козявинск
в конце октября?
Уже на полке Потапов сообразил, что голоден, но всухомятку есть не мог,
а чаю от одного воспоминания о проводнице с пауком ему расхотелось.
Последней мыслью засыпавшего под шум водопада мэнээса было: авось до утра не
зальет - не успеет...
Снилась ему в эту ночь всякая пакость: снилось историческое путешествие
Колумба 1492 года, только за Христофора была проводница с брошью-пауком,
причем паук этот почему-то раздулся и висел на ее груди огромной бляхой. Сам
же Потапов был юнгой; обдаваемый солеными океанскими валами, метался он по
уходящей из-под ног палубе и, прижимая к тощей груди чемоданишко, кричал,
что здесь ошибка и ехать должен был Измайлов. Но корабль все плыл, плыл
невесть куда, проводница хлебала чай, сидя на капитанском мостике, смотрела
вперед, а потом закричала:
- Козявинск!
Потапов очнулся. Поезд стоял.
- Козявинск! - орала, ходя по вагону, обидчица Потапова. - Семь минут
стоянка! Козявинск!
Через семь минут поезд, громыхнув, тронулся вдоль перрона, где стоял,
все еще пытаясь проснуться, командированный Потапов.
Козявинск, как и предупреждал Измайлов, оказался ничего себе.
В здании вокзала было темно и неуютно. Первый автобус в город ожидался
только в восемь. Потапов помотался минуту-другую по привокзальному пятачку,
поежился да и зашагал по дороге, помахивая видавшим виды чемоданчиком, чтобы
согреться. Но не прошел и ста метров.
На обочине у магазина стояло насквозь проржавевшее такси. В такси сидел
мужчина и спал. Потапов обошел машину - посмотреть, горит ли огонек. Огонек
не горел, потому что лампочки вообще не было. Табличку с временем посадки
закрывала картонка. Помявшись, Потапов решился, постучал костяшкой пальца в
стекло. Подождав, решился еще раз, постучал, кашлянул и произнес
проникновенным, сиплым от вагонного сквозняка голосом:
- Товарищ... Товарищ!
Потапову всегда казалось, что это слово должно вызывать у людей
положительные эмоции. Но тут он, видимо, напоролся на исключение. Человек в
такси открыл глаза и несколько секунд смотрел на Потапова через лобовое
стекло. Затем губы его начали медленно двигаться и сложились наконец в
абсолютно непечатное пожелание, после чего глаза опять закрылись.