"Виктор Шендерович. Здесь было НТВ, ТВ-6, ТВС и другие истории" - читать интересную книгу автора

Маленькая не маленькая, но, по самым скромным прикидкам, в последние
месяцы конфликта не столько от имени, сколько по поручению Российской
Федерации, нашим убийством, не особо отвлекаясь на другие государственные
нужды, занимались около тысячи человек - "кремлевские", "лесинские",
"добродеевские", "коховские", "патрушевские", "устиновские",
"букаевские"...
Дивизия госчиновников. Зарплаты, машины, офисы, оргтехника, связь и
спецсвязь... Все для фронта, все для победы!

...Напрямую воззвать к общественности, уже зимой 2001-го, предложил
мой добрый знакомый, по совместительству - известный писатель; вскоре текст
уже пошел по рукам. Не стану делать вид, что мы не принимали в этом участия
- дело касалось нашей судьбы; к тому же люди в телекомпании собрались
пишущие, каждый сам себе Тургенев, и остановить этот стилистический
перфекционизм удалось не сразу.
Наконец утвердили окончательный вариант текста - и пошли за
автографами. Признаться, имелось опасение, что "подписантов" будет немного:
с НТВ к тому времени мало кто хотел контактировать. По меткому словцу
Сорокиной, мы были как чумной барак.
Подписали, однако, многие, причем иные - весьма неожиданно для нас.
Актера N, например, мы поначалу даже не собирались включать в список -
знали как изрядного конформиста и полагали, что увильнет. Но кто-то сказал:
надо дать человеку шанс. И N этот шанс использовал, своей подписью напомнив
нам, что человек - галактика довольно малоизученная.
Наблюдать процесс подписания, отказа или рефлексий по этому поводу
было невероятно интересно! Я был одним из почтовых голубей акции - и имел
такую возможность. Мгновенно и прекрасно, без секунды раздумья, поставили
свои имена под текстом Ахмадулина и Приставкин, Джигарханян и Чурикова...
Замечательный театральный режиссер, забытый нами в спешке, звонил и сам
просил включить его в список. С юношеским пылом сказал "да" Александр
Володин и еще несколько раз, словно преодолевая расстояние между Москвой и
Петербургом, крикнул в трубку свое "да".
Мой учитель и кумир юношеских лет, художественный руководитель МХАТа
Олег Табаков прочел текст, шумно втянул в себя воздух и, поморщившись,
сказал:
- Витек, мне ж Волошин помогает с театром...
- Я пришел не к директору театра, - ответил я, - а к гражданину России
Олегу Табакову.
Это был удар ниже пояса. Мой любимый Олег Павлович крякнул, подтянул к
себе лист, размашисто подписался - и, как мне показалось, с облегчением
откинулся в кресле.
Список "подписантов" был впечатляющим, но, рискну сказать, не менее
впечатляюще смотрелся бы список тех, кто подписывать письмо не захотел.
Мотивы отказа, как и их формы, были различны. Знаменитая актриса
кричала в трубку: "Не впутывайте меня в это дело!" Она была пьяна, одинока
и нуждалась в публике, поэтому я успел уже трижды попрощаться, а актриса
все кричала что-то про меня и мою говняную телекомпанию. Известный актер и
худрук великого в прошлом театра отказал жестко и без объяснений. "Думайте
обо мне что хотите", - сказал он. Что я и делаю.
Но были и другие отказы.