"Виктор Шендерович. Человек с плаката (Сб. "Музей человека")" - читать интересную книгу автора

стоял, начала расплываться по асфальту синяя лужица, словно пролили немного
краски.

К полудню дождь перестал падать на землю. Солнце засверкало над
крышами, над опорами электропередачи, над очередью за апельсинами у метро.
Когда же последние капли разбились об асфальт; из вестибюля, пошатываясь,
вышел человек.
Те, кто видели его несколько часов назад, могли бы подтвердить:
человек стал бледнее, румянец будто осыпался с его щек, и как ни огромен
был он сейчас, а раньше все-таки был выше. Пиджак на гражданине уже не
казался новеньким: одна пуговица болталась на ниточке, другой вообще не
было, да и брюки успели потерять товарный вид.
Перемены, словом, были разительные. Но лишь тот, кто удосужился бы
повнимательнее посмотреть человеку в глаза, смог бы заметить главное: у
человека стал неспокойный взгляд, в нем появилась неуверенность,
вертикальная складка прорубилась между бровей, а уголки рта опустились
вниз.
Виною этому, надо признать, были жители города. Они очень встревожили
человека. С ними, решил он, что-то случилось. Они не смотрели вдаль
уверенными взглядами - они вообще не смотрели вдаль: совершенно разные,
непохожие, одетые черт те во что, они не были взаимно вежливы и не уступали
мест престарелым. Они тесно стояли на длинных ползущих лестницах, хмуро
глядя в пространство; из черной дыры с ревом налетали поезда и, набив
утробу людьми, с воем уносились прочь. Людская река швыряла человека, как
щепку, людские лица мелькали вокруг - и от всего этого слабость потекла по
его суставам, и, вырвавшись наконец наверх, из водоворота, в который попал
он, занесенный этой рекой, человек судорожно вдохнул теплеющий воздух и
опустился на мокрую скамейку у ободранного газетного стенда, с ужасом
понимая, что все вокруг совсем не так, как должно быть.
Синяя струйка у его ног светлела, расплываясь в дождевой воде.
- Сердце, что ли, прихватило?
У скамейки стояла женщина.
- Чего молчишь-то?
Женщина открыла сумку, вынула металлическую трубочку и вытряхнула из
нее две белые таблетки.
- Такой молодой, а уже сердце...- Она укоризненно покачала головой.-
Вот, возьми.
Человек недоуменно смотрел на нее. Потом подобие улыбки тронуло
широкие полосы его губ.
- Чего смотришь-то? - Женщина смутилась.- Да возьми ты их, вот
бедолага, ей-богу...
- Бога нет,- произнес человек на скамейке, крепкими зубами разжевал
таблетки, потом вспомнил что-то и сообщил: - Религия - опиум народа!
Женщина ойкнула, посмотрела на человека большими глазами и вдруг
рассмеялась. И он, сам не зная почему, с облегчением засмеялся в ответ.
Раньше человек знал одну женщину. Громадная, почти с него ростом, она
стояла на той стороне проспекта со снопом пшеницы. Рядом, подпирая ее
плечами, высились мужчины-близнецы: один в каске - строитель, а другой без
каски, но в очках - значит, интеллигент. Женщина не вызывала у человека
никаких посторонних чувств, кроме уважения.