"Маргарита Шелехова. Последнее лето в национальном парке [love]" - читать интересную книгу автора

свалилась болезнь Паркинсона, что, однако, не помешало этому упрямому
вологодскому мужику быть ярым фотолюбителем и активистом журнала
"Охотник-рыболов-спортсмен". Имея на руках больного мужа и престарелую
мать, тетка рассудила, что неплохо подстраховываться во время летнего
отдыха присутствием родных и близких. А поскольку места выбирались
отменные, то всегда можно было соблазнить нужных людей дешевым грибным
отдыхом.
Многие годы после войны они ездили с многочисленными родственниками
Виктора на Селигер и привозили оттуда тысячи слайдов, но после смерти
своей престарелой хозяйки и продажи дома облюбовали Прибалтику. Вот и я
очутилась как-то летом в маленькой деревушке Пакавене, расположенной на
территории Национального парка рядом с большой всесоюзной турбазой.
Рельеф окрестностей с удлиненными песчаными грядами и цепочками озер
напоминал о недавних ледниковых агрессиях. Песчаные почвы и внезапно
налетающие атлантические смерчи требовали от балтийских сосен длинных
цепких корней, а русские березки не выдерживали конкуренции, и каждый раз
после бури где-нибудь в лесу лежала новая покойница со сломанными ветвями
и привядшими листьями.
В жаркие дни сосновый дух в лесу сгущался в тонизирующий экстракт,
отчего ноги легко неслись по высохшим мхам и спелым черничникам.
Аккуратные пирамидки можжевельников и большие деревянные скульптуры вдоль
лесных дорог придавали лесу нарядный парковый вид. Озерные склоны
опоясывались малинниками, а прибрежные заросли широколистного рогоза
украшали водную гладь, терявшую голубой цвет, когда солнце заходило за
тучи или пряталось за лесом на другом берегу озера, где обитала Лаума
Жемепатискайте, местная ведьма.
С тех пор я существовала зимой в ожидании летних прелестей деревушки
Пакавене. Тот, кто случайно попадал в этот благословенный край, оказывался
прикованным к нему навеки (век длился, увы, не так уж и долго - пока не
ввели въездные визы). Каждое лето Пакавене дарила мне свои грибы и ягоды,
милые лица друзей и что-нибудь непредсказуемое и острое, как и подобает
быть гвоздю сезона. Но, спустя много лет, мы признались друг другу, что на
общем фоне счастливого бытия временами из подсознания всплывало ожидание
ножа, и по спине протягивало холодком. Подобная тревожность атмосферы
точно описана в рассказе Гайдара о разбитой голубой чашке - такая хорошая
большая страна, такие хорошие трудовые люди, такая хорошая погода, но в
сердце боль, боевые учения в разгаре и нерусского мальчика обижают. Это
чувство приходило совершенно внезапно в соснах пакавенского леса.
В этом году теткино семейство отбыло в Прибалтику, как обычно, в
конце апреля, но уже через месяц мне пришло письмо о плохом состоянии
Евгении Юрьевны. У меня, кроме академического полуторамесячного отпуска
этого года, имелся в запасе еще один, месячный, не использованный в первый
год после окончания университета, и я вскоре уехала на все лето в Пакавене.
Поезд, как всегда, пришел на станцию во время перерыва движения
автобусов, а единственное такси уже было оккупировано знакомым семейством,
прибывшим в соседнем вагоне. Впрочем, мой багаж в такси уместился, и я, не
ответив на участливые призывы частников, решила пройти шесть километров по
шоссе налегке. На пятом километре справа был поворот на лесничество, а
слева отходила грунтовая дорога на заброшенный песчаный карьер, на краю
которого под сосной имелось у меня заветное местечко с ранними белыми