"Перси Биши Шелли. Защита поэзии" - читать интересную книгу автора

перечнем отдельных фактов, связанных только отношениями времени, места,
обстоятельств, причины и следствия; в поэме же действие подчинено неизменным
началам человеческой природы, как они существуют в сознании их творца,
отражающем все другие сознания. Первая представляет собою нечто частное,
относящееся лишь к определенному времени и к известным сочетаниям событий,
которые могут никогда более не повториться; вторая есть нечто всеобщее,
заключающее в себе зачатки родства с любыми мотивами или действиями,
возможными для человеческой природы. Время разрушает красоту и ценность
повести об отдельных событиях, если они не облечены поэтичностью, но
усиливает очарование Поэзии, раскрывая все новые и все более прекрасные
грани вечной истины, в ней заключенной. Недаром всякого рода конспективные
изложения называют молью истории - они истребляют в ней поэзию. Повесть об
отдельных фактах - это зеркало, которое затуманивает и искажает то, что
должно было быть прекрасно; Поэзия - это зеркало, которое дивно преображает
то, что искажено.
Бывает, что отдельные части произведения поэтичны, но целое, тем не
менее, не слагается в поэму. Иногда отдельная фраза может рассматриваться
как некое целое, даже если находится в окружении не связанных между собой
частей; и даже в отдельном слове может сверкнуть бессмертная мысль. Все
великие историки - Геродот, Плутарх, Тит Ливий - были поэтами, и, хотя план,
которому подчинено их повествование, особенно у Тита Ливия, мешал им развить
это качество в полной мере, они с лихвою искупают эту подчиненность,
перемежая повествование живыми образами.
Определив, что такое поэзия и кто такие поэты, рассмотрим воздействие
поэзии на общество.
Поэзии неизменно сопутствует наслаждение; все, на кого она снизошла,
становятся восприимчивы к мудрости, примешанной к этому наслаждению. В
младенческую пору человечества ни поэты, ни их слушатели не отдавали себе
вполне отчета в том, насколько прекрасна поэзия; ибо в ее действии есть
нечто непостижимое и божественное, выходящее за пределы сознания; и только
позднейшие поколения могут увидеть и измерить могучие причины и следствия во
всей мощи и всем великолепии их слияния. Даже в новое время ни один поэт не
достигал при жизни вершины своей славы; ибо присяжные, дерзающие его
судить, - его, принадлежащего всем временам, - должны быть ему равными; они
должны быть избраны Временем из числа мудрейших людей многих поколений.
Поэт - это соловей, который поет во тьме, услаждая свое одиночество дивными
звуками; его слушатели подобны людям, завороженным мелодией незримого
музыканта; они взволнованы и растроганы, сами не зная почему. Поэмы Гомера и
его современников восхищали юную Грецию; они были частью того общественного
порядка, который, подобно колонне, сделался опорою всей позднейшей
цивилизации. Гомер воплотил в своих образах идеалы своего времени; нет
сомнения, что его слушатели загорались желанием уподобиться Ахиллесу,
Гектору и Одиссею; в его бессмертных творениях во всем величии и красоте
представали дружба, любовь к родине и верность цели; столь возвышенные и
прекрасные образы, без сомнения, облагораживали и обогащали чувства
слушателей; от восхищения они шли к подражанию, а подражая, отождествляли
себя с предметами своего восхищения. И пусть не возражают нам, говоря, что
эти герои далеки от нравственного совершенства и отнюдь не могут считаться
назидательными примерами для подражания. Каждая эпоха обожествляет
свойственные ей заблуждения под более или менее благовидными названиями;