"Лев Шейнин. Исчезновение ("Записки следователя") " - читать интересную книгу автора

допрос.
Мы начали с того, что он вызван не по делу о красителях, которое нас
мало интересует, а по делу другому, гораздо более важному - по делу о
совершенном им, Михаилом Борисовичем Глотником, умышленном убийстве своей
жены, находившейся на шестом месяце беременности.
Я никогда не забуду, как он начал кричать, бесноваться и протестовать.
Он вскакивал с места, падал как бы в обмороке на диван, распинался в клятвах
и заверениях, ужасался и негодовал, кричал, что это смертельное оскорбление,
что он не позволит "пришить ему дело", что мы хотим взвалить на него
ответственность за то, что бессильны раскрыть тайну исчезновения его горячо
любимой жены, что это кощунство, что он будет жаловаться, что нам это так не
пройдет...
Мы заранее уговорились с Голомысовым, что дадим Глотнику возможность
произнести все монологи, которые он захочет произнести, не будем его
останавливать и успокаивать, дадим ему выплеснуться до конца и исчерпать
весь запас своих возражений, протестов и ссылок.
Вероятно, со стороны было бы любопытно наблюдать за тем, как два
следственных работника молча и совершенно спокойно выслушивают угрозы и
крики обвиняемого, удары кулаком по столу с воплями "не позволю!" и
трагические придыхания и всхлипывания. Мы вели себя, как глухонемые.
Примерно через час Глотник устал и грузно осел в кресле.
- Итак, Михаил Борисович, может быть перейдем к делу? - спросил я его
как ни в чем не бывало.
- Я не понимаю, что вам от меня нужно? - ответил вопросом Глотник.
- Нужны либо правдивые показания о совершенном вами убийстве, либо,
если вы намерены продолжать запирательство, мы зададим вам ряд вопросов.
- Мне не в чем сознаваться. Когда я был виноват, то сразу это признал,
а по этому делу мне рассказывать нечего.
- Ваше право, как обвиняемого, давать любые показания или вообще
отказаться их давать. Наша обязанность, как следователей, задавать вам те
вопросы, которые мы считаем нужными по ходу следствия. Таковы установленные
законом процессуальные нормы, равно обязательные и для вас и для нас. В
течение часа мы терпеливо выслушивали ваши крики, угрозы и даже оскорбления.
Разъясняю вам, Глотник, что на все наши действия вы вправе жаловаться когда
вам угодно и кому угодно. Но больше ни криков, ни оскорблений не потерплю.
До сих пор, не скрою, мы выносили это из чисто психологического интереса. Но
этот интерес уже исчерпан. Понятно?
- Я больше не буду, - ответил он.
- Надеюсь. Итак, перейдем к делу. Вы утверждали раньше и продолжали
утверждать сегодня, что горячо любили свою жену. Это так?
- Безусловно, и я всегда могу это доказать!
- Следовательно, вы не собирались от нее отделаться?
- Ни в коем случае!
- Почему же вы собирались с нею развестись?
- А я и не собирался!..
- Но вы писали об этом своей любовнице Нелли Г.?
- Я этого не помню.
- Вот ваше письмо, в котором это написано. Угодно ознакомиться?
- Угодно, - ответил Глотник и впился в протянутое ему письмо.
- Что вы скажете теперь?