"Лев Шейнин. Исчезновение ("Записки следователя") " - читать интересную книгу автора

институт действительно есть, хотя и в этом случае сие не имеет и не может
иметь к нему решительно никакого отношения. Да, он видит, что на нарядах
расписался в получении красителей какой-то Гуридзе, но это не его подпись, а
Гуридзе на свете много, и, может быть, один из них действительно жулик и
прохвост, о чем он, как однофамилец, глубоко скорбит, но помочь ничем не
может. Что же касается того, что в доверенности значатся его инициалы, то,
во-первых, это ровно ничего не значит, бывают и худшие совпадения: например,
его двоюродный брат похож, как две капли воды, на Николая II, хотя, что
сравнительно легко доказать, никогда не был императором; во-вторых, он хотя
и Шалва, но, строго говоря, не Луарсабович, а если и Луарсабович, то не
такой уже Шалва..,
К чести Голомысова, он очень внимательно и спокойно выслушивал все
возражения Гуридзе, совсем не вступал с ним в спор, но только тут же и очень
точно фиксировал его показания, затем снова выслушивал и снова фиксировал.
После каждой записи Голомысов давал Гуридзе прочесть записанный абзац и с
пленительной вежливостью просил, если нетрудно, подписать. Гуридзе читал,
благодарил за точность и подписывал.
Через несколько часов, когда было исписано уже два десятка листов,
Голомысов, до того ни разу не перебивавший своего собеседника, вдруг
обратился к нему с такой неожиданной фразой!
- А знаете, Шалва Луарсабович, пожалуй, уже хватит...
- Не понимаю, генацвали, чего хватит?
- Брехни, Шалва Луарсабович. Вы уже так заврались, что с меня
достаточно..,.
Гуридзе вскочил и, бия себя в грудь, начал клясться памятью всех
предков и детей, что он за всю свою жизнь не произнес ни слова лжи,
- Это очень трогательно, - согласился с ним Голомысов. - Тем более
грустно, что сегодня вы налгали так много... Вот, послушайте сами...
И Голомысов очень выразительно прочел весь протокол - увы, полный
противоречий и самого наглого вранья. Гуридзе слушал очень внимательно, даже
покачивая в такт головой, потом спросил:
- Можно ли мне на всякий случай задать вам один вопрос?
- Если он имеет отношение к делу, - ответил Голомысов.
- Пока не имеет, но очень может иметь, - загадочно произнес Гуридзе.
- Я вас слушаю.
- Я слыхал, есть такая русская поговорка: "Не имей сто рублей, а имей
сто друзей". Вы слыхали?
- Допустим. И что же?
- По-моему, неправильная поговорка. Вернее - не совсем правильная... Я
бы сказал так: "Не имей сто друзей - это опасно. Но имей одного друга, и не
сто рублей, а сто тысяч... Это и выгодней и безопасней..." Вам такая
поговорка по душе, генацвали?
- Вот что, Гуридзе, - тихо, с трудом сдерживая ярость, произнес
Голомысов. - Во-первых, я вам не генацвали, а гражданин следователь, и
потрудитесь обращаться ко мне именно так. Во-вторых, ваша поговорка мне не
по душе. И, в-третьих, если вы еще раз посмеете делать мне такие намеки, я
дополнительно предъявлю вам обвинение в предложении взятки. А пока
предъявляю постановление о вашем аресте...
Через два дня Шалва Луарсабович подробно рассказал о том, как, выехав в
Москву, чтобы раздобыть красители для тбилисских текстильных и трикотажных