"Лев Романович Шейнин. Любовь мистера Гровера ("Записки следователя") " - читать интересную книгу автора

русскими, с ними вместе смеялся и пел, и я считаю для себя честью
породниться с этим народом... Брайян Гровер кончил, господа судьи.
И вот судьи совещаются, а зал гудит. И Гровер сидит в ожидании
приговора и думает о том, что ему не страшно, что его могли не понять эти
простые русские люди, решающие теперь его судьбу, и что если бы все вопросы
в мире решались вот такими простыми английскими, русскими, американскими,
немецкими людьми, то вообще никому и никогда не было бы страшно...
Потом раздался звонок и судьи вышли из совещательной комнаты.
Председатель огласил приговор. Да, Брайян Гровер нарушил советскую границу и
незаконно прилетел в СССР. Да, его действия предусмотрены статьей 59-3д
уголовного кодекса Республики, и суд признает его виновным.
- Однако суд, - продолжал председатель, - не может пройти мимо мотивов,
по которым подсудимый совершил это преступление. Суд считает установленным,
что подсудимый искренне и горячо полюбил советскую женщину, ответившую ему
взаимностью. Их чувство выдержало испытание временем и разлукой и потому
заслуживает уважения. Это чувство и явилось причиной, по которой подсудимый
прилетел в СССР. Поэтому, руководствуясь статьей пятьдесят первой уголовного
кодекса, суд приговаривает Брайяна Гровера к одному месяцу тюремного
заключения с заменой штрафом в размере полутора тысяч рублей.
Громом аплодисментов встретил судебный зал этот приговор. И в вечер
того же дня приговору московского городского суда аплодировала вся Англия,
услыхав о нем по радио.
Через три дня Гровер и его жена Елена Петровна, также получившая
соответствующую визу, уехали в Лондон.
Снова зашумели газеты, "Дейли телеграф энд Морнинг пост" 6 января 1939
года писала: "Мораль всей этой истории такова: советская власть может быть
очень человечной". Эта же газета напечатала заявление Гровера после его
приезда в Лондон, в котором тот писал:

"Судебный процесс, назначенный ввиду моего незаконного
перелета через границу СССР, происходил в условиях полной
откровенности и справедливости".

Так кончилось это дело. Семнадцать лет прошло с тех пор. Мне ничего не
известно о судьбе мистера Гровера, его жены и даже, может быть, их детей. Но
я хорошо помню их лица, их встречу, их взволнованный и счастливый шепот, всю
историю их любви.
Мне остается добавить, как криминалисту, что любовь этих двух людей,
будучи уже установлена судебным приговором, вступившим в законную силу,
поскольку подсудимый его не кассировал, должна тем самым рассматриваться как
доказанная бесспорно, окончательно и навсегда...
Вот почему я от всего сердца желаю счастья и мистеру Брайяну Монтегю
Гроверу, и его жене, и их детям, которые, принимая во внимание настойчивость
и добрую волю обеих сторон, не могут у них не быть.
Вот почему, наконец, ошибочно весьма распространенное мнение, что
криминалистам будто бы суждено сталкиваться только с отрицательными
явлениями жизни.
Честное слово, это совсем, совсем не так!.,

1956