"Лев Романович Шейнин. Брегет Эдуарда Эррио (Из 2-й книги 'Записок следователя', Рассказ) " - читать интересную книгу автора

-- Так это как же, в порядке частной амнистии, что ли, или, вернее
сказать, сделки судебных властей с преступниками? Не так ли?
-- Не так, -- тихо ответил Васильев. -- Право амнистии ни вам, ни мне
не предоставлено. Что же касается сделки, как вы изволили сформулировать,
то о какой сделке может идти речь, если уголовники будут действовать вполне
бескорыстно, абсолютно ни на что не рассчитывая, поскольку мы им абсолютно
ничего не будем обещать...
-- В таком случае, молодой человек, может быть, вы потрудитесь мне
объяснить, -- язвительно спросил Крастин, -- о каких именно уголовниках
идёт речь и ради какого дьявола они станут искать для нас с вами брегет,
если мы им за это ничего не обещаем?
-- Сейчас объясню, -- спокойно ответил Васильев. -- В числе моих
подследственных теперь содержатся в "Крестах" два подходящих человека.
Николай Храпов по кличке Музыкант -- профессиональный
мошенник-кукольник, -- и вор-домушник Пётр Милохин по кличке "Плевако",
тоже крупный рецидивист...
-- "Плевако"? -- спросил Крастин. -- Это что за кличка? По фамилии
знаменитого русского адвоката, что ли?
-- Да. Милохин славится в воровской среде как выдающийся оратор, --
ответил Васильев. -- Отсюда и кличка...
-- Не собираетесь ли вы поручить ему выступить на общегородском митинге
воров? -- язвительно спросил Крастин.
-- Иван Андреевич, -- спокойно возразил Васильев. -- Храпова или
Милохина, а лучше их обоих, я могу спокойно освободить под честное слово,
и, если они его дадут, я не сомневаюсь, что, выполнив задание, они вернутся
в тюрьму. Что касается митингов, то о них речь не идёт...
-- Ну, я ещё готов допустить, -- сказал Крастин, -- что если настоящий
уголовник даёт честное слово, то это... гм... не так уж мало... Согласен..
Но из каких побуждений станут они разыскивать брегет, не имея никаких
обещаний с нашей стороны?
-- Из патриотических, -- ответил Васильев. -- Они считают, и вполне
резонно, что являются гражданами Советского Союза, как и мы с вами... И
если мы обратимся к ним как к советским гражданам, оказав им тем самым
доверие, -- Васильев подчеркнул последнее слово, -- они сделают всё, что в
их силах...
Выслушав эти слова, Крастин нажал кнопку звонка и попросил явившуюся
секретаршу прислать в кабинет чай. Когда его подали, прокурор обратился к
Васильеву:
-- Вот, попей чайку, -- сказал он, переходя неожиданно на "ты", -- а я
пока поразмыслю над твоим предложением... Всё не так просто, как это
кажется на первый взгляд...
-- Хорошо, подумайте, -- произнёс Васильев. -- От чая не откажусь...
И он стал неторопливо отхлёбывать чай, с интересом глядя, как
длинноногий, чуть сутулый Крастин ходит из угла в угол с самым
сосредоточенным выражением лица, что-то бормоча себе под нос. В самом деле,
думал Васильев, решится ли губернский прокурор санкционировать освобождение
под честное слово двух матёрых рецидивистов, а если решится, то сдержат ли
эти рецидивисты данное ими слово и не подведут ли следователя, который за
них поручился?
Васильев не был карьеристом, и его сомнения были менее всего вызваны