"Лев Романович Шейнин. Брегет Эдуарда Эррио (Из 2-й книги 'Записок следователя', Рассказ) " - читать интересную книгу автора

-- Благодарствуйте... Давненько плакать не приходилось, а вот... Эх,
какой был человек, если б вы только знали!
-- Как не знать, -- ответил я. -- Ведь это же мой товарищ по работе.
-- По работе? -- как-то странно произнёс он. -- Да и я знал его по
работе... Только с другого конца.
Я ещё раз посмотрел на этого человека, на его круглое, чуть одутловатое
лицо с коротким тупым носом, мягким ртом и опухшими от слёз глазами, на
буйную шапку волос и глубокую ямочку на подбородке, и сразу вспомнил давний
рассказ Васильева. Именно так он описал мне внешность "Плевако" --
домушника Милохина.
-- Простите, ваша фамилия не Милохин? -- не выдержав, спросил я.
Он покраснел, немного замялся, а потом, в свою очередь, спросил:
-- А вы почему знаете? Мне ведь с вами дела иметь не приходилось?
-- Мне рассказывал о вас покойный, -- тихо ответил я. -- Он тепло о вас
вспоминал, Милохин.
-- Недавно из лагеря вернулся, -- медленно, с трудом подбирая слова,
сказал он. -- И вот вчера в газете про своего крестного прочёл. Это
покойного я считал крестным, и не один я считал. Век не забуду! Думал его
порадовать, что человеком стал, на работу устроился; специальность имею
сварщика, а вышло, что похвастаться-то и некому. И порадовать некого. Вот
где свидеться пришлось. Извините.
И, махнув рукой, Милохин медленно пошёл к кладбищенским воротам, так и
не надев кепку на голову.
Я долго глядел ему вслед, думая о том, как причудливо иногда
скрещиваются и переплетаются человеческие пути и как счастлив был бы Саша
Васильев узнать, что ещё один из его "крестников" в конце концов выбрался
из омута, который чуть было его не засосал.
И ещё я подумал о том, что, когда умирает настоящий советский
криминалист, не следует удивляться тому, что за гробом покойного, кроме
родных, друзей и знакомых, появляются иногда и никому не известные люди, у
которых есть особые основания отдать умершему свой последний долг.

1958