"Лев Романович Шейнин. Брегет Эдуарда Эррио (Из 2-й книги 'Записок следователя', Рассказ) " - читать интересную книгу автора

смело шли к нему, несмотря ни на какие трудности и помехи. Их не смущало ни
то, что они плохо одеты, ни то, что ещё трудно с питанием, ни то, что на
них злобно урчит весь капиталистический мир, ни то, что в их собственной
стране ещё имеются враги того дела, за которое они борются...
И хотя Эдуард Эррио далеко не во всём разделял идеи, сплотившие
миллионы этих людей, он всё чаще размышлял о том, что могучая сила этих
идей уже сама по себе заслуживает уважения и что, во всяком случае, они
стоят друг друга -- эти идеи, увлёкшие такой народ, и этот народ,
увлёкшийся такими идеями.
Эти размышления Эдуарда Эррио о судьбах новой России, её революции и её
будущем потом были им выражены в книге "Новая Россия", написанной после его
возвращения на свою родину.
Вот почему происшествие с брегетом, вероятнее всего, не так уж занимало
Эррио или вовсе не занимало его.
Вот почему, будучи через два дня на оперном спектакле в театре и
внезапно обнаружив после прогулки в театральном фойе свой брегет в заднем
кармане брюк, Эррио совсем не удивился или, во всяком случае, не выдал
своего удивления. Только на мгновение он задумался, потом весёлая искра
вспыхнула в его живых тёмных глазах, и лукавая улыбка осветила его
характерное лицо -- с высоким чистым лбом, густыми, мохнатыми бровями,
коротким прямым носом и упрямым подбородком.
-- А вот, господа, и брегет, -- сказал он сопровождавшим его лицам. --
Представьте, он оказался в заднем кармане моих брюк... Мир населён
неожиданностями, господа... Хотя я всегда полагал, что и неожиданности
закономерны...
И всё с той же тонкой улыбкой он посмотрел на лица окружавших его
людей.
Эррио нажал головку брегета, и сразу раздался мелодичный звон.
-- Отныне, господа, всякий раз, -- с улыбкой добавил Эррио, -- когда
мой брегет будет отзванивать время, я буду вспоминать об известных и
неизвестных мне друзьях, живущих в вашем прекрасном городе... И буду думать
о том, что подлинная дружба способна творить чудеса...
Когда на следующее утро Васильев приехал к себе на работу, то сразу
увидел в коридоре Музыканта и "Плевако", нетерпеливо шагающих из угла в
угол.
Васильев сразу пригласил их к себе в кабинет, и они, перебивая друг
друга, с сияющими лицами сообщили ему, что "всё в полном порядке" и
франко-советская дружба более ничем не омрачена...
-- Увёл этот брегет один карманник-одиночка, -- рассказывал
Музыкант. -- Поэтому так трудно было его найти. Сколько нам мороки было --
кошмар! Хорошо, что с самого начала я провёл совещание с "королями", и все
за это дело взялись с большим чувством...
-- Нет, ты про деда скажи, -- прервал Музыканта взволнованный
"Плевако". -- Ведь с деда всё началось...
-- Ах, к чему эти мелкие детали? -- пытался отмахнуться Музыкант. --
Часы попали к деду, но разве в этом дело? Важно другое: к кому бы они ни
попали, их принесли бы к нам...
-- Нет, ты про деда скажи! -- настаивал "Плевако". -- Зря я, что ли,
сразу к нему ринулся...
-- Надоел ты мне со своим дедом! Если бы не "короли", спрятал бы твой