"Аскольд Шейкин. Испепеляющий яд" - читать интересную книгу автора

вчера на это намекал. Такие люди, как он, на ветер слов не бросают.
Манукову, высокому заокеанскому эмиссару, предлагалось спешно прибыть в
Таганрог! Наглость. Или козловский издатель-редактор действительно владел
документом достаточно важным. Купить самому. Если ничего стоящего не
окажется, предложить Манукову, "Федору Ивановичу", наконец. Мол,
представился случай, рискнул. Не очень и обманет, в общем. Правда, отдаст
почти всю нынешнюю наличность. Сложность немалая.
Опасливо косясь на филера, Чиликин продолжал:
- Телеграфируйте, телефонируйте. До Ростова семьдесят верст. Поезда
ходят. Может, наконец, выехать на авто.
- А если я его не застану в Ростове?
- Ваши заботы. Послезавтра я уезжаю. Вообще из России, - он еще раз
качнул головой в сторону филера. - И, знаете, я ухожу. Завтра под вечер
зайдите. Торжковская восемь. На подоконнике будет гореть лампа. Дверь
окажется не на запоре.
- Нам еще не подали.
- Пойдемте. Все гораздо серьезней, чем полагаете.
Они вышли на улицу.
- Разойдемся на перекрестке, - сказал Чиликин.
Они так и сделали, но, едва свернув за угол, Шорохов остановился.
Темнота только начала сгущаться. Улица еще просматывалась на всю длину. Шли
какие-то женщины, старики. Никого больше.
Так что же? Слежка была вовсе не за Чиликиным, а за ним самим, как и
вчера? И теперь этот человек в сером пиджаке, в галифе за ним наблюдает?..
Но тогда то, как он, Шорохов, сейчас ведет себя, глупость вдвойне. Уходить.
Ничего больше не остается. Филер проводит до гостиницы, потом кому-то где-то
об этом доложит. Примут к сведению. И что из того?..

* * *

На следующий день, под вечер, Шорохов пришел по чиликинскому адресу.
Дом был кирпичный, в один этаж. Высокое крыльцо с чугунным, узорчатым
козырьком вело к дубовой двери с темной от времени бронзовой ручкой в виде
гусиной шеи. Еще издали заметил: на подоконнике, за шторой, тусклый огонек.
Оглянулся. Улица пустынна, сумерки. Отчетливо что-либо можно различить лишь
шагов на сто, не больше.
Помнил: "Дверь окажется не на запоре". Но дверь-то еще и приотворена!
Об этом Чиликин не говорил. Что бы ни было, а входить надо.
Не вынимая из кармана наган, Шорохов наощупь перевел предохранитель,
снова огляделся. Безлюдье, прежняя тишина.
Перешагнул порог.
В прихожую выходило три двери. Толкнул правую. Она верней всего вела в
комнату, где на подоконнике горела лампа. Сразу увидел Чиликина. Oн лежал на
полу лицом вверх. Глаза были открыты. У головы темным кругом растеклась
кровь.
Шорохов отступил в угол комнаты, в черный прямоугольник, образованный
тенью распахнутой двери. Оттуда оглядел комнату.
На полу, среди канцелярских папок, бумажек - перевернутые ящики
письменного стола.
Вытащили, вывалили все, что в них было.