"3иновий Шейнис. Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек " - читать интересную книгу автора

них дома. Ей запомнился образ молодого человека, "ушедшего в революцию".
Потом я заочно познакомился с Литвиновым, читая его блестящие
полемические выступления в Лиге наций и на международных конференциях. В
1937 году я впервые увидел и услышал его. Максим Максимович только что
возвратился из Женевы, где выступил в Лиге наций. Его пригласили сделать
доклад для аппарата ЦК ВКП(б). Пригласили на этот доклад и некоторых
московских журналистов-международников, в том числе и меня, тогда еще
студента Коммунистического института журналистики, только что начавшего
работать в печати.
Потом я видел Литвинова в 1940 году. Тогда я заведовал международным
отделом газеты "Труд". Этому предшествовало мое знакомство с крупными
советскими дипломатами, близкими сотрудниками Литвинова. Произошло
знакомство при следующих обстоятельствах: в начале 1940 года редакция
"Труда" привлекла к работе некоторых бывших полпредов. Так я близко
познакомился с Александром Антоновичем Трояновским и Борисом Ефимовичем
Штейном, а затем и с другими дипломатами. Это знакомство принесло большую
пользу газете и мне, в частности.
Первое время о Литвинове мы не говорили, хотя меня весьма интересовала
судьба человека, находившегося в "опале". Когда мы ближе познакомились,
"тема Литвинова" стала проскальзывать в наших беседах. Как-то летним вечером
после трудного редакционного дня мы с Б. Е. Штейном решили немного пройтись.
"Труд" тогда помещался на Кузнецком мосту, и мы отправились вниз к Трубной
площади. Борис Ефимович сказал мне: "Проводите меня немного, мне надо на
Первую Мещанскую к Рижскому вокзалу".
По дороге Штейн сказал, что идет к Максиму Максимовичу Литвинову.
Примерно через час приблизились к дому, в котором тогда жил Литвинов. Мы его
увидели издали. Литвинов был не один, за ним следовала охрана...
Вскоре началась война, как и миллионы моих соотечественников, я ушел на
фронт, после войны был оставлен в Германии. Работа в газете "Теглихе
рундшау", органе советской прессы в Германии, открыла мне дорогу в архивы, в
том числе и в архив гитлеровского министерства иностранных дел, фонды
богатейшей библиотеки Берлинского университета и т. д. Я нашел там материалы
о Литвинове. Предвоенные беседы с бывшими сотрудниками Наркоминдела
обогатились новыми материалами, расширили познания о деятельности Литвинова,
выкристаллизовали в моем сознании его образ - дипломата и человека.
Но много еще понадобилось сделать, чтобы я мог осуществить давно
задуманный план - написать книгу о Литвинове. Не всегда обстановка
благоприятствовала замыслу. Но я исподволь накапливал материал. Надо было
спешить. Многие из тех, кто работал с Литвиновым, уходили из жизни. Я решил
форсировать работу, разыскал дипломатов и партийных деятелей, хорошо знавших
Литвинова. О двоих я сказал, теперь назову некоторых других. Я имел ряд
бесед с Евгением Александровичем Гнединым, заведующим отделом печати НКИД, с
Иваном Михайловичем Майским, послом СССР в Англии и заместителем народного
комиссара иностранных дел, Семеном Максимовичем Мирным, советником НКИД в
разных странах и в центральном дипломатическом аппарате, Семеном Ивановичем
Араловым, послом СССР в Турции и в других странах, Анастасией Владимировной
Петровой, помощником Литвинова в течение многих лет, Бенедиктом Игнатьевичем
Козловским, генконсулом СССР в Китае, Юрием Мечиславовичем Козловским,
личным референтом Литвинова, Владимиром Николаевичем Барковым, заведующим
протокольным отделом НКИД, Николаем Николаевичем Любимовым, участником