"3иновий Шейнис. Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек " - читать интересную книгу автора

приостановить посылку литературы в Марсель..."
Репрессии французской полиции, действовавшей по просьбе царской
охранки, не остановили операции Марсель - Одесса. Из Франции в Россию,
пересекая Средиземное море, через Дарданеллы и Босфор, через Черное море
по-прежнему отправляли большевистскую литературу. Ленинские статьи, пройдя
через все кордоны, прибывали в Россию. Меньшевики старались захватить
контроль над "Искрой" не только политический, но и административный. В то
время заведующим типографией "Искры" в Женеве был Блюменфельд, бежавший
вместе с Литвиновым из Лукьяновки. После II съезда партии Блюменфельд
примкнул к меньшевикам. Типография и экспедиция "Искры" могли полностью
оказаться в руках у противников Ленина. В большевистских кругах ЦК приняли
решение назначить Литвинова заведующим типографией и экспедицией "Искры" в
Женеве.
Произошло это в конце сентября 1903 года и сопровождалось довольно
крупным инцидентом между Литвиновым и Блюменфельдом. Литвинов рассказал о
нем на юбилее "Искры", заметив, что инцидент этот явился блестящей
иллюстрацией к методам "идейной борьбы", которую вели меньшевики против
Ленина и большевиков.
История конфликта подробно изложена в заявлении В. Д. Бонч-Бруевича и
Павла Андреевича в Центральный Комитет РСДРП 30 сентября 1903 года. Вот что
они писали: "28 сентября вечером в типографии партии - (Рю Кулувреньер,
Женева) - произошел следующий инцидент: придя в помещение партийной
типографии по своим делам, мы встретились там с товарищем Литвиновым, и трое
ушли в редакционную комнату. В 6 часов 40 минут товарищ Блюменфельд после
горячего, крайне несдержанного разговора с тов. Литвиновым неожиданно для
нас запер всех нас троих в редакционной комнате и, забрав ключи с собой,
ушел из здания типографии. Через 55 минут мы вышли из-под замка, отвинтив
замок одной двери при помощи отвертки, переброшенной нам в окно кем-то из
товарищей-наборщиков. На следующий день, 29 сентября, мы оба получили от
тов. Блюменфельда тождественные письма, в которых он извинялся перед нами за
свой поступок, но из которых ясно видно, что он намеренно запер тов.
Литвинова, а нас двоих, как он пишет, случайно, забыв, что мы находимся в
редакционной комнате. Считая поведение товарища Блюменфельда, особенно по
отношению к тов. Литвинову, настолько некорректным, настолько выходящим из
рамок допустимых трений и пререканий между товарищами одной и той же
политической партии, мы, вполне удовлетворенные извинениями тов.
Блюменфельда в личной обиде, считаем, однако, своей нравственной
обязанностью не оставлять этого дела без рассмотрения. Находя, что подобный
поступок, направленный против лица, состоящего на административной должности
партии, дискредитирует самый принцип, положенный в основу управления РСДРП,
считая поведение тов. Блюменфельда не чем иным, как полным попранием
партийной дисциплины, мы, присутствовавшие при всем этом инциденте, просим
Центральный Комитет партии разобрать это дело и высказать свое мнение по
поводу его".
Специально созданная партийная комиссия осудила поведение Блюменфельда.
После инцидента в женевской типографии пути Литвинова и Блюменфельда
разошлись навсегда. Через несколько месяцев Литвинов по поручению
большевистского ЦК уезжает в Россию для ведения нелегальной работы.
Максим Максимович заканчивает свои искровские дела в Женеве, передает
дела товарищам по партии, обзаводится новым паспортом. Путь ему предстоит