"Вадим Шефнер. Сестра печали" - читать интересную книгу автора

просьбе. И вот мы поехали к нему в гости все втроем. Потом мы навещали его
поодиночке.
Когда мы пришли все трое, гардеробщица вначале заартачилась и не хотела
дать сразу три халата для посещения одного больного. И тогда Костя пошел к
дежурному врачу. Пришел дежурный врач и коротко приказал гардеробщице выдать
халаты всем троим. Он быстро и внимательно оглядел нас и ушел, ничего больше
не сказав. А мы помогли друг другу напялить на себя белые халаты, и нас
сразу охватило чувство необычности происходящего.
- Значит, тяжелый, если так вот родню пускают,- сказала гардеробщица.
- Он и не родня нам, - с какой-то непонятной обидой буркнул Володька.
- У нас нет родни. И у него нет.
Мы молча поднялись по широкой лестнице на второй этаж и пошли по
коридору. Коридор тоже был очень широкий, чистый и почти безлюдный. Я
ожидал, что здесь обязательно будет пахнуть лекарством, но нет, -
лекарствами не пахло, и вообще больницей почти не пахло. Только от нагретых
батарей слегка тянуло запахом масляной краски. Окна госпитальные были
высоки, с полукружьями наверху. Стекла были чисты, свет морозного дня легко
ложился на чуть блестящие серые стены, на коричневый линолеум пола.
Мы вошли в одиннадцатую палату. Здесь стояло всего четыре койки, как у
нас в комнате. На одной из коек, справа от двери, лежал Гришка. Я думал, что
увижу его исхудалым, с лицом, искаженным от боли, но он был почти такой, как
и раньше, до всего этого. В первую минуту я обрадовался, что Гришка такой,
как всегда, но потом
мне это показалось странным и даже испугало.
- Аха, вот и пришли, - сказал он, увидев нас. - А я, видите,
лежу-полеживаю. А что новенького?
- Да ничего новенького, - бодро ответил Костя. - Вот только у
Шкилета
двойка по спецтехнологии набухает. Если не сдаст - снимут со
стипендии, и придется нам его кормить. А жрет он - сам знаешь как!
- Ну вот, - улыбнулся Гришка, - как я с поста капитана комнаты ушел,
так Шкилет учиться перестал. Стыдно, Шкиля! Ведь мы четверо - самые старшие
в группе.
- А ты, Мымрик, совсем неплохо выглядишь, - произнес Володька, будто
читая по книге. - Скоро ты опять капитаном будешь, а Синявого мы с этого
поста сгоним.
- Они, дураки, недовольны моими нововведениями, - слишком широко
улыбаясь, заявил Костя, - и Чухна, и Шкилет - оба недовольны... А тебе
больно, Мымрик?
- Нет, теперь ничего. Колют все время. Уколы, понимаешь, Синявый...
- Ну это уж такое дело - уколы, - вмешался я. - Это уж надо
потерпеть. Терпи, Мымрик, атаманом будешь.
Как всегда в трудные моменты жизни, мы в нашем этом разговоре звали
друг друга по детдомовским кличкам, а не по именам, и Гришка охотно
включился в эту игру. Но слишком уж обычен и естествен был его голос,
слишком уж будничны интонации. Мне вдруг почудилось, что Гришка теперь много
старше нас и знает то, чего мы не знаем. Мне стало казаться, что он
подыгрывает нам, как ребятишкам, чтобы не огорчать вас, чтобы мы думали,
будто все остается по-прежнему.
- Нас, Мымрик, к тебе пускать не хотели, халатов сестричка не давала,