"Чарльз Шеффилд. Неподражаемый доктор Дарвин" - читать интересную книгу автора

спутника.
- Так вот я опять и спрашиваю - а каково это самое состояние? - Дарвин
уже не скрывал досады. - Уж лучше сообщите мне свое мнение тут, пока они не
слышат... Хотя, насколько я понимаю, он все равно практически ничего не
воспринимает.
- Совершенно ничего, хоть бы в дом молния ударила. Итак, его состояние,
вкратце: глаза ввалились, закрыты, в глазницах видны только белки, лицо
тусклое и серое, кожа грубая и сухая на ощупь, перед тем, как начался бред,
больной жаловался на сильную дурноту.
- Его рвало?
- Нет, но, по его словам, сильно тошнило. И в груди болело. Мышечный
тонус у него был вялый, и я диагностировал понижение чувствительности.
- А какой пульс? - Лицо Дарвина отражало предельную
сосредоточенность. - Жар был?
Монктон на миг замялся, слегка растерявшись.
- Нет, жара не было, - наконец произнес он. - И мне не показалось,
чтобы пульс был учащен.
- Гм-гм... - Дарвин поджал пухлые губы. - Никакого жара, пульс не
учащен - и все же бред. - Он повернулся ко второму своему спутнику. -
Полковник Поул, вы также все это видели?
- Видел, - энергично кивнул Поул. - Послушайте, я знаю, что у медиков
принято разглагольствовать о симптомах, пока больной не помрет, но вам не
кажется, что лучше бы самому осмотреть этого человека, раз уж он еще жив?
- Непременно, - улыбнулся Дарвин, ничуть не задетый грубоватой манерой
собеседника. - Но сперва хотелось бы узнать как можно больше фактов. Факты -
очень важная штука, полковник, опора любому диагнозу. Неужели вы предпочли
бы, чтобы я с маху ринулся оперировать и отрезал еще одну руку или ногу? Или
же чтобы я обсуждал близкую кончину несчастного в присутствии его жены или
дочери? Врачу не следует усугублять страдания больного и его семьи лишним
горем. Но ведите же, доктор Монктон, теперь я готов осмотреть вашего
пациента.
Джейкоб Поул, нахмурившись, последовал за двумя своими спутниками в
глубь старого фермерского дома. На физиономии его к досаде примешивалось
уважение.
- Все вы, костоправы, одинаковы, - пробормотал он. - У вас на все
сыщется ответ, кроме как на саму болезнь.
В доме царил стылый полумрак. Посередине длинного, выложенного
неровными каменными плитами коридора, что вел к кухне и судомойне, сиротливо
стояла масляная лампа. На высоких полках лежали заготовленные впрок
сморщенные яблоки - их кисловатый запах был неожидан и приятен.
Монктон открыл дверь в судомойню, шагнул в темноту и неодобрительно
проворчал:
- Что за досада! Я же велел ей оставаться с ним, а она взяла и ушла, а
за лампой не уследила. Полковник Поул, не принесете ли фонарь из коридора?
Пока Поул ходил за фонарем, Дарвин неподвижно стоял в двери,
принюхиваясь. Наконец появился свет. Монктон огляделся и вскрикнул от
удивления.
- Это еще что? Его тут нет! Он же лежал вот на этой лежанке в углу.
- Может, он умер, и его отсюда вынесли? - предположил Поул.
- Да нет, вряд ли, - отозвался Монктон, однако голос его впервые звучал