"Чарлз Шеффилд. Классически квантованный кошмар" - читать интересную книгу автора

хранилища всякой всячины. Пройдя метров двести, я оказался перед переборкой
с тройной обшивкой. За нею не полагалось быть ничему, кроме вакуума, но я
имел на этот счет особое мнение. Силовые кабели, упрятанные в вентиляционную
шахту, уходили куда-то дальше сквозь толстую металлическую стенку. Не могли
же они вести в ничто.
Каких-нибудь пять минут - и я нашел потайную кнопку. Под действием
автоматики половина переборки скользнула в сторону, открыв округлое
отверстие шести футов в поперечнике. Покидая щитовую, я облачился в
скафандр, но он не понадобился. Проход вел в отдельный блок помещений,
заполненных нормальным воздухом. Из-за разной освещенности частей "СГ" в них
обычно бывала разная температура. Разброс достигал огромных величин, да еще
она резко менялась при изменении ориентации станции относительно Солнца.
Здесь же при помощи всюду понапиханных тепло-кондиционеров поддерживалась
постоянная температура на двадцать градусов выше точки замерзания.
Первые три комнаты были жилыми каютами, оборудованными
радиоаппаратурой, настроенной на прием передач с Земли. Дальние, выпуклые
стены явно выходили прямо в космос и, хотя выглядели обыкновенно, наверняка
обладали повышенной прочностью и отменными защитными свойствами. Солнечные
вспышки тут не страшны.
А вот и четвертая, внутренняя комната...
Затаив дыхание, я открыл дверь. В центре стоял серо-голубой саркофаг
гибернационной камеры Шиндлера. Восемнадцать миллионов долларов за
последнюю, отчаянную надежду. Смертельно раненый или неизлечимо больной
пациент мог проспать в такой камере бесконечно долго. Внутривенное питание
при температуре тела чуть выше нуля способно поддерживать сведенную к
минимуму жизнедеятельность организма до той поры, когда, благодаря донорским
органам или усовершенствованным методам медицины, появится шанс исцеления.
Но кто сказал, что в шиндлеровскую камеру можно запихнуть только
больного?
Я осмотрел панели и насчитал целых пять таймеров, установленных на
срабатывание через девять месяцев начиная от сегодняшнего дня. Переключив
все таймеры на немедленное пробуждение пациента, я сел на пол перед камерой
и стал ждать.
Даже ускоренная реанимация требует некоторого времени. Сердечная
деятельность того, кто находился там, внутри, начала восстанавливаться. По
мере поступления в вену раствора из капельницы рос пульс; вместе с ним
поползла вверх температура.
Минуты тянулись. Я ждал.
Через полчаса светильники под потолком замигали, как будто где-то
зачихал движок. Часы показывали, что первая стадия эксперимента Джермани - в
самом разгаре. Сейчас волны магнитного поля, все уплотняясь и уплотняясь,
расходятся по спирали вдоль "СГ". Первая стадия давала самую
непосредственную, но и наименее достоверную картину третичного квантования.
Селия не возлагала на нее особых надежд. По ее словам, самой многообещающей
представляется вторая стадия, которая должна начаться через два часа после
первой. Моя милашка готова была поставить на нее все свои деньги.
Температура тела - 78 градусов. Бронхоспирометр фиксировал нормальную
частоту дыхания и близкий к норме состав выдыхаемой смеси. Должно быть, у
человека, оживающего в камере, сейчас пробуждается сознание. Я заглянул в
узкое плексигласовое оконце сверху, но ничего не увидел. Сердцебиение -