"Джек Шэфер. Шейн (вестерн)" - читать интересную книгу автора

дом гонтом "Гонт - кровельная дощечка типа деревянной черепицы, с усом с
одной стороны и пазом с другой, куда входит ус соседней дощечки". Уж я-то
этой кровле цену знаю. Я помогал отцу колоть эти дощечки. Да, не часто
можно было увидеть в те времена в глубине Территории такую щеголеватую и
ухоженную ферму.
Незнакомец все это углядел, пока сидел спокойно в седле. Я видел, как
глаза его приостановились на цветах, которые высадила мать у ступеней
крыльца, замерли на нашем сверкающем новеньком насосе и желобе рядом "с
ним. Потом они вернулись ко мне, и снова, не знаю почему, я почувствовал
внезапный холод. Но голос у него был мягкий, и говорил он как человек,
который воспитал в себе терпеливость.
- Я бы с удовольствием воспользовался этим насосом... Вода не повредит ни
мне, ни коню.
Я попытался подобрать слова, а они будто в горле застряли, но тут понял,
что он обращался не ко мне, а к кому-то у меня за спиной. Оказывается, это
отец подошел и стоял сзади, опершись на ворота кораля.
- Пользуйтесь водой сколько хотите, незнакомец.
Мы с отцом смотрели, как он спрыгнул с седла одним плавным, текучим
каким-то движением и подвел коня к желобу. Накачал в него воды почти до
краев и позволил коню погрузить губы в холодную воду еще раньше, чем
зачерпнул ковш для себя.
Он снял шляпу, выколотил из нее пыль и повесил на угол желоба. Руками
стряхнул пыль с одежды. Достал из седельной скатки тряпочку и тщательно
протер сапоги. Развязал шейный платок, сиял с шеи, закатал рукава рубашки,
погрузил руки в желоб и принялся тщательно тереть их и плескать водой себе
в лицо. Потом потряс руками, пока они просохли, вытер платком последние
капли с лица. Вынул из нагрудного кармана рубашки гребешок и зачесал
длинные темные волосы назад. Все его движения были ловкими и уверенными; с
той же быстрой точностью он отвернул обратно рукава, снова повязал на шею
платок и взял шляпу.
А потом, держа ее в руке, повернулся и зашагал прямо к дому. Низко
наклонился, сорвал одну из маминых петуний и вставил за ленточку шляпы. В
следующее мгновение шляпа оказалась у него на голове, он подогнул поля
пониже быстрым, машинальным движением, ловко взметнулся в седло и повернул
коня к дороге.
Я был зачарован. Никто из знакомых мне мужчин не заботился так о своей
внешности. За это короткое время изысканность, тень которой я заметил
раньше, проступила куда яснее. Она ощущалась в каждой мелочи. Все, что на
нем было, носило следы долгой и нелегкой службы - но одновременно говорило
и о крепости, свойственной качественным и дорогим вещам. Теперь меня
больше не пробирал холодок. Я уже представлял себя в такой шляпе, таких
сапогах, с таким ремнем...
Он остановил коня и оглянулся на нас. Он освежился и, могу поклясться,
мелкие морщинки вокруг глаз у него должны были означать улыбку. Теперь,
когда он вот так на нас глядел, его глаза уже не двигались без устали. Они
смотрели спокойно, ровно, и ты знал, что все внимание этого человека
обращено на тебя - даже в таком мимолетном взгляде.
- Спасибо вам, - сказал он мягким голосом и снова повернулся к дороге,
спиной к нам - но тут отец заговорил в своей медлительной, неторопливой
манере.