"Джек Шэфер. Шейн (вестерн)" - читать интересную книгу автора

Шейн тоже шел к нам. Он тоже обратился только к матери.
- Да, мэм, кое-чему я научился сегодня. Оказывается, чтобы быть фермером,
человеку нужно куда больше, чем я когда-нибудь мог вообразить... И еще:
теперь я, кажется, готов съесть немного пирога.
Мать смотрела на них, широко раскрыв глаза в изумлении. Но при этих
последних словах она просто завопила:
- О-о-ох... вы... вы... мужчины! Я из-за вас о нем забыла! Он же,
наверное, весь сгорел! - И понеслась к дому, путаясь в юбке.

* * *

Пирог действительно сгорел, да еще как. Мы это чуяли даже снаружи, не
заходя в дом, пока отец и Шейн отмывались над желобом возле насоса. Мать
распахнула дверь, чтобы проветрить кухню. Шум внутри был такой, как будто
она расшвыривала все вокруг. Гремели котелки, звякали тарелки. Ну, когда
мы зашли внутрь, то поняли, почему. Она накрыла стол и теперь раскладывала
ужин по тарелкам. Она хватала миски и вилки со своих мест и грохала их на
стол. И ни на кого из нас не глядела.
Мы уселись и стали ждать, пока она к нам присоединится. А она отвернулась
спиной, замерла над низкой полкой возле печи и все глядела, не отрываясь,
на большую форму для пирога и на обугленную массу в ней. В конце концов
отец проговорил довольно резко:
- Послушай-ка, Мэриан. Ты что, даже сесть не хочешь?
Она развернулась и как глянет на него! Я-то думал, что она плачет там над
этим пирогом. Но не увидел на лице у нее ни слезинки. Оно было сухое,
измученное и белое как стенка. А голос звучал так же резко, как у отца.
- Я собиралась приготовить яблочный пирог в глубокой форме. Ну, так я его
приготовлю. И никакие ваши дурацкие мужские глупости меня не остановят.
Подхватила она эту большую форму и вылетела с нею за дверь. Мы услышали ее
шаги по ступенькам, а через несколько секунд загремела крышка мусорной
бадьи. Потом снова донеслись шаги по ступенькам. Она вошла в кухню,
направилась к боковому столу, где был чан для мытья посуды, и начала
отскребать эту форму для пирога. И все это она делала так, как вроде нас
вообще тут не было.
У отца побагровело лицо. Он схватил вилку, хотел было начать есть - и
снова бросил на стол. Он вертелся на стуле и все поглядывал искоса на
мать. А она домыла форму, подошла к бочонку с яблоками и набрала в
деревянный таз самых крупных и круглых. Села у печки и принялись их
чистить. Отец пошарил в кармане и выудил свой старый складной нож. И пошел
к ней, ступая потихоньку. Потянулся за яблоком - хотел ей помочь.
Она даже глаз не подняла. Но голос ее перехватил его, как если б она
кнутом хлестнула.
- Джо Старрет, не смей трогать эти яблоки!
Он вернулся на место робко, как овечка. Но потом просто озверел. Схватил
нож, вилку и врубился в еду на тарелке, он отхватывал здоровенные куски и
свирепо жевал. Мне с нашим гостем не оставалось ничего, кроме как
последовать его примеру. Может, это был хороший ужин. Не могу сказать. Мы
не знали, что едим. Сейчас для нас пища была... ну, просто чем-то таким,
что можно в рот положить. А когда мы закончили, делать было нечего, только
ждать, потому что мать сидела у печи, упершись глазами в стенку, и ждала,