"Майкл Ши. Ниффт Проныра ("Ниффт Проныра" #1) " - читать интересную книгу автора

зафрахтованное нами для годичного плавания, было снабжено сложной сигнальной
системой наподобие маяка, установленной на специальном возвышении на
фордеке, ибо мы искали общения с каждым встречным кораблем и расспрашивали о
привычках моряков, их родных краях и обо всем, что повстречали они в пути, с
тем же тщанием, с каким заносили в судовой журнал наблюдения о состоянии
побережья, климатических условиях и различных морских феноменах. На второй
месяц пути, огибая Ледяные Водовороты, мы завидели бриг с необычной
оснасткой. Поприветствовав корабль, мы легли на один с ним курс, чтобы
обменяться обычными любезностями и новостями.
Хозяевами брига оказались два зажиточных торговца коврами с Фрегор
Ингенса, третий, который был с ними, выступал в роли младшего компаньона и
писца одновременно. Именно он разливал вино, когда наша веселая маленькая
компания уселась за стол. Я посмотрел на широкую костистую ладонь, державшую
кувшин над моим стаканом, скользнул взглядом вдоль длинной мускулистой руки
и уставился в черные, с веселыми искорками глаза Ниффта. Он отпустил волосы
и носил их заплетенными в две косы, которые укладывал в тугой узел на
затылке, на манер кочевников Джаркелада. Новая прическа не могла скрыть
потери левого уха, но в остальном это был все тот же Ниффт. Весь наш
разговор в тот раз сводился лишь к нескольким украдкой брошенным взглядам,
ибо я сразу понял, что характер его связи с купцами, которым он так
заботливо прислуживал, требует строжайшего соблюдения тайны его личности. Я
не стал его компрометировать, но все же не смог удержаться от улыбки при
мысли о том, что за диковинный рассказ услышу я от моего друга в следующий
раз, когда мы будем сидеть вместе за стаканом вина.
И теперь я тоже не стал бы его компрометировать, - а именно таков будет
результат публикации этих записок, случись Ниффту вновь оказаться в мире
живых. Я предпочел бы откладывать это событие до бесконечности, чем признать
потерю друга, завершив словесный памятник его делам и жизни. Но я уже стар,
и здоровье мое более, чем хрупко.
Никто не знает, какой срок отпущен ему на земле, и это соображение
принуждает меня спешить с завершением труда, пока это еще в моих силах.
Поэтому я придаю такое значение своей работе. В то же время должен признать,
что за месяцы, посвященные подготовке документов к публикации, я близко
познакомился с тем цинизмом отчаяния, который, очевидно, посещает на склоне
жизни многих. С усмешкой задавал я себе вопрос, в чем суть моего труда.
Утвердить совершенства Ниффта в глазах грядущих поколений? "Грядущие
поколения" - что за леденящая душу бездна времени скрыта за этими словами!
Безграничные кладбища Истории и так уже простираются позади нас. Мириады
человеческих миров отцвели, завяли и уплыли на своих крохотных островках
времени в одиночество вечности, а сколько их еще будет впереди - или не
будет ничего совсем. Я видел древние карты мира, изображающие лики земли,
совершенно непохожие на тот, к которому привычны мы, с детально вычерченными
континентами, которых не отыскать ныне ни в одном из пяти океанов. Куда, на
волю каких непредсказуемых течений отдаю я рассказ о жизни близкого мне
человека, в каком водовороте суждено ему погибнуть, что за мудрецы будут
ломать над ним головы, пытаясь проникнуть в его тайну, если ему суждено
уцелеть?
Но я поборол мой усталый цинизм, признав его бесполезной и детской
ошибкой. Хотя горящий в ночи огонь и ничтожен в сравнении с окружающей его
тьмой, все же его первая и настоятельная потребность - отдавать столько