"Лао Шэ. Серп луны (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

человека почти с первого взгляда. Богатые сразу спрашивали цену, давая
понять, что покупают меня. Эти были очень ревнивы - пользоваться
продажной женщиной они хотели монопольно, потому что у них были деньги.
С такими я не церемонилась. Если они начинали капризничать, я
предупреждала, что разыщу их дом и расскажу обо всем жене. Они утихали.
В конце концов, годы учения в школе не пропали даром. Я уверовала -
образование полезно. Другие приходили, крепко зажав в кулак деньги, и
боялись только одного: как бы не переплатить. С этими я подробно
вырабатывала условия: столько-то за это, столько за то, и они как
миленькие возвращались домой за деньгами; меня это забавляло. Больше
всего я ненавидела тех прощелыг, которые не только старались заплатить
поменьше, но еще и норовили стянуть пол-пачки сигарет или флакончик с
притираниями. Не трогаешь их - они любезны, а заденешь - могут кликнуть
полицию и затеять скандал. Я не задевала их, я их боялась. Что же
касается полицейских, то каждого из них приходилось чем-нибудь
одаривать. В этом мире - мире хищников и хапуг - преуспевают только
подлецы. Чувство жалости у меня вызывали ученики старших классов, в
кармане у них позвякивала серебряная монета и несколько медяков, на носу
выступали бусинки пота. Мне их было жалко, но я продавалась и им. Что
мне оставалось делать! Еще были старики - люди почтенные, имевшие кучу
детей и внуков. Я не знала, как им угодить; но мне было известно, что у
них есть деньги, на которые они хотят перед смертью купить немного
радости. Я давала им то, что они хотели. Так я познакомилась с
"деньгами" и "человеком". Деньги страшнее человека. Человек - зверь,
деньги - сила зверя.

34

Я обнаружила на теле признаки болезни. Это повергло меня в отчаяние,
мне казалось, что не стоит жить. Я ничего не делала, выходила на улицу,
слонялась без цели. Мне хотелось проведать маму, она бы немного утешила
меня, - я думала как человек, которому суждено скоро умереть. Я обошла
тот переулок, надеясь снова увидеть маму; я вспомнила ее, раздувающую у
дверей мехи. Лавочка была закрыта. Никто не знал, куда они переехали.
Это придало мне настойчивости: я должна во что бы то ни стало разыскать
маму. С отчаянной решимостью я несколько дней ходила по улицам, и все
напрасно. Закралась мысль, что она умерла или перебралась с хозяином
лавки в другое место, может быть, за тысячу ли отсюда. Подумав об этом,
я расплакалась. Надев платье и стерев помаду, я легла на кровать и стала
ждать смерти. Я верила, что так я смогу скоро умереть. Но смерть не
приходила. Послышался стук в дверь, кому-то я понадобилась. Хорошо же,
ты получишь меня, ты тоже заразишься. Я не чувствовала себя виноватой
перед людьми: ведь все это явилось результатом не моей ошибки. Я снова
повеселела, курила, пила вино и стала выглядеть, как женщина лет
тридцати-сорока. Синева окружила глаза, ладони горели, я перестала
управлять собой: жить можно, только имея деньги; прежде всего надо быть
сытым, а потом уж толковать о другом. Я ела хорошо - кто же откажется от
обильной еды! Мне нужна хорошая пища, дорогая одежда - этим я хоть
чуть-чуть скрашивала свою жизнь.