"Владимир Щербаков. Мост (Журнал "Техника - молодежи", 1972, N 11)" - читать интересную книгу автора

Сани и две наши тачанки вдруг остановились. Начался суд.
Ребров, хмурый и хмельной, всю ночь до утра прогулявший в дальней
деревне, вместо того чтобы перехватить со своей группой карательный отряд,
стоял перед Велиховым, переминаясь с ноги на ногу.
- Не успел, командир, выполнить задание. Не успел. Трудно было. -
Взгляд Реброва обращен был вниз, на новые валенки, взятые им в той же
злополучной деревне, где ему было так хорошо.
- Знаю, что не успел, - сказал Велихов, - видел и то, что успели
сделать в поселке каратели. И ты, быть может, заметил...
Негромкий выстрел. И опять скрип саней. Снежинки, падавшие на щеки.
Плывущие по небу верхушки елей. И тут я понял, что знал этот лес, лица,
разговор, знал, чем кончится справедливый суд и как упадет Ребров - боком,
неуклюже... Точно видел уже однажды все это и потому мог сказать точно,
что произойдет в следующий момент. И в школе, и здесь, на дороге,
выбегавшей из леса, как из бесконечной объемной рамы, я чувствовал эту
родившуюся во мне способность, которая в иные минуты подавляла, даже
пугала. И лес с его седым гребнем можно было остановить на секунду и
рассмотреть, как под микроскопом: вот выпуклая снежная шапка слетала с
головы дерева - я уже ждал ее падения, - и время опять текло мерно, как
замерзающая река.
Я загадал: через несколько минут Кузнечик спросит Велихова о положении
на фронте, о том, почему так далеко пустили немцев и будут ли они летом
опять наступать. И еще о том, почему до сих пор не взорвали мост,
Высветилась вырубка с высокими пнями. Кузнечик вступил на ее край,
остановился, оглядывая темные стены стволов, и, успев удивиться чему-то,
опять зашагал, выкидывая ноги из-под серой сыпучей муки. За ним шли
Валя-радистка и Гамов с трофейным автоматом за плечом. Казалось, они пели
- это их глаза несли частицу песни, протяжной и грустной, как ветер.
Кузнечик догнал Велихова, и я услышал:
- Николай Николаевич, как могло получиться, что немцев пустили чуть не
до Москвы, потом отогнали а летом опять будут они наступать?
- Остановят их. Пробудилось сердце нашей земли. Ранили они его, брат.
- А где это сердце, Николай Николаевич?
- Оно большое, сердце земли. Ни севере, где озера как небо просторны, а
люди высоки и светловолосы, - там сердце земли нашей. И на юге, где ветры
бегут от края степи до края моря, - там сердце это бьется в каждой груди
человечьей. И много восточнее, до самого Тихого океана, живо это сердце.
- А почему мы к мосту не идем, Николай Николаевич? Все ждем... Ясно
ведь, где охрана стоит и пулеметные гнезда. Разве сил у нас мало?
- Ты когда, брат, хлеба досыта ел, помнишь?
- Когда подводу отбили у конвоя.
- Ну вот видишь... - сказал Велихов, как-то странно хмыкнув. - Вот
видишь, - снова повторил он, как будто от слов Кузнечика ему стало
неловко. - А насчет моста дело не такое уж ясное. Знаешь, сколько времени
строили его?.. Два года. Такие мосты уничтожают тогда, когда их нельзя
оставить. Для нас же. Посмотри: развалины вокруг, пепел землю присыпал, и
люди точно рожь, которую скосить легко - трудно вырастить.
Пауза. Шорох шагов. Огонек самокрутки. Стихающие голоса. Молчание.
Я подумал о лагере. И снова угадал: представил его точно таким, каким
увидел через несколько минут. Заметно стемнело. Дорога как бы шла по