"Владимир Щербаков. Семь стихий (Научно-фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

мне белой свечой с золотым огнем волос. Была она нага и шла в лагуну
неторопливо, качая легко головой, подставляя ветру копну волос, но ветер
не давал прохлады; все было здесь сейчас сказочным, песенным, кукольным,
неправдашним. Она побежала, взметая коленями белые брызги, рассыпая
перламутровую пену, окунулась радостно и поплыла. Ее голова двигалась над
синью навстречу багровому шару, рассыпающему последние лучи в зеленом
закатном просторе.
Я вышел из-за скалы, и, когда голова Валентины скрылась вдали,
приблизился к урезу воды. Переоделся, проверил лучевой пистолет, вспомнив
об акулах, о кальмарах, что днем спят в подводных пещерах, в страшных
норах в зыбучем иле, а вечером устремляют глаза, полные мрака и злобы, к
поверхности вод, к гаснущему солнцу и светильникам звезд. Правда,
встречался я с чудовищами морскими только на страницах старых романов.
Свет над морем стал тускнеть, солнце тонуло, когда стала приближаться
к берегу точка - голова Валентины. Я видел, как она выходила из воды.
Песок был еще очень теплым и грел, наверное, ее ноги. Потому она шла
медленно и на пути своем сгребала песок ногами и сгибала шею под тяжестью
мокрых волос.
Она сняла камешек со своего светлого платья, достала какое-то
необыкновенно широкое полотнище, ослепительно белое, пушистое, но
разодранное в клочья, как парус в бурю, - сквозь дыры я видел угасший
закат. Вытерла шею, прикоснулась к волосам большим гребнем, подняла с
земли круглое металлическое зеркало, заколола волосы лиловым цветком и
легла на теплый песок. Медленно подняла колени и опять стала сгребать
камешки и песок. Потом повернулась на бок и, закрыв голову руками, как-то
странно зажав шею запястьями, уткнулась в песок и застыла. Мне казалось,
что она крепко закрыла при этом глаза и вслушивалась в слабые звуки моря,
может быть, в шорох кустов за голой прибрежной полосой. Сильный порыв
ветра изогнул зеркало лагуны, измял его. Вода тотчас стала темной,
свинцовой. Валентина быстро встала и побежала за улетающим от нее платьем.
Догнала и наступила ногой. Вернулась к тому месту, где лежала на спине,
где остались гребень с раковинами и зеркало с коралловой ручкой. Расчесала
волосы, опять заколола их цветком, расставила ноги и с минуту стояла под
ветром, медля, уступая его давлению и снова выпрямляясь, закрыв глаза.
Быстро накинула платье, побежала по берегу, по сырому песку у самой кромки
воды. Уронила туфли, нагнулась, подняла, улыбнулась чему-то.
Надела мокрые туфли и пошла, оставляя следы от каблуков, а ноги
согнуты в коленях, и губы синие от холода, и на плечах парус разорванного
белого полотнища - наверное, последний крик пляжной моды.
Я вышел из-за камня. Окликнул ее. Она посмотрела в мою сторону. Но не
улыбнулась и не сказала ни слова. Глаза серые, серьезные, губы синие...
Потом пошла вдоль берега. Я пошел за ней следом. Она вдруг испугалась,
прибавила шагу, побежала. Впереди мелькало светлое платье и длинные
светло-бронзовые ноги, уносившие ее от меня.
...Мы бежали молча, точно был у нас с ней такой уговор. Ее ноги
упруго вдавливали песок в тридцати метрах от меня. Ей тяжело стало бежать
на каблуках, она скинула туфли. Пока она это делала, я приблизился к ней
почти вплотную. Теперь я слышал ее дыхание, она устала. Она повернула к
воде, где песок был плотнее. Мы оба задыхались. Я срезал угол и дотронулся
до ее платья, из груди ее вырвался едва слышный грудной звук, точно она