"Владимир Щербаков. Семь стихий (Научно-фантастический роман)" - читать интересную книгу автора

стихией, которой они вверяли себя, свое будущее? Они оставляли бронзовые
статуи и храмы, висячие мосты и мраморные дворцы. Впереди их ждало нечто
более долгое, чем самый долгий сон.
Говорили ли они друг другу прощальные слова? Желали ли встреч? Было
ли это в самом деле похоже на сон - с потаенными видениями, глубоко
спрятанными мыслями, неожиданными прозрениями? Или это напоминало небытие
- черную бесконечную пустоту? Хрустальный свет, струившийся с горячей
звезды, торопил их. Вряд ли у них оставалось время на всякие
второстепенные эксперименты, хотя они и знали, что потом окажутся
бессильными что-либо изменить...

Молчат гробницы, мумии и кости, -
Лишь слову жизнь дана:
Из древней тьмы, на мировом погосте,
Звучат лишь Письмена.

Огромная планета дичала, словно околдованная. Буйные ветры обнажали
пласты самородного металла, засыпали русла пересохших рек, развалины
дворцов.
В дневник я заношу иногда поэзограммы событий, но не для того, чтобы
обнаружить потом что-то важное (оно помнится и так, не забывается).
Хочется иногда понять, проследить, из каких же кирпичиков или атомов
слагается жизнь, что волновало меня вчера или десять лет назад. Есть там
записи и о чудесах столетней давности. Стоит перевести стрелку на его
обложке, и я могу узнать про дрожжевую клетку, соединенную с красным
кровяным шариком, про первых роботов-регулировщиков на улицах городов, про
ген, синтезированный в лаборатории, про Несси, древнюю рептилию длиной в
двадцать метров с ромбовидными плавниками, чешуйчатой кожей и крохотной
головкой (вид вымер в результате активного вмешательства в экологию с
целью его обнаружения и охраны). Есть там записи и о мелких чудесах, на
которые пресса проливает свет с правильными интервалами, подобными
периодам между эпидемиями. Есть и личные наблюдения, именно те, которые
могут оказаться со временем на грани забвения. Привлекают своей
необычностью старые стихи, нравятся рифмы, подчиняющие мысль.
История с Близнецами полна поэзии, по крайней мере для меня. Ведь
разрушение в жизни и поэзии не что иное, как начало созидания. Думаю,
глубоко прав мой предшественник, сказав однажды:

Весны пословицы и скороговорки
По книгам зимним проползли.
Глазами синими увидел зоркий
Записки стыдесной земли.

Для него, как и для меня, поэзия - преддверие будущего.


ОСТРОВ

"Гондвана" бродила близ Марианской котловины, и несколько раз я видел
на горизонте зеленые острова и атоллы. Вода удивительно прозрачна.