"Александр Щербаков. Скачущий череп (Страшные истории)" - читать интересную книгу автора

случае чего - ори. И как можно громче, понял?
Видно, и он не особенно надеялся на свое обоюдоострое "перо", коли
советовал помогать криком "в случае чего". В логу было заметно темнее, чем
наверху, в чистом поле. Даже белокорые березы казались черными и угрюмыми.
Полумесяц потускнел, подернутый дымчатым облачком. Вокруг него колючим
блеском мерцали звезды, однако и от них свету было немного на заснеженной
земле. Деревья совсем не давали тени, и если все же были видны довольно
четко, как и санная дорога, и Гришка, семенивший впереди, то это, казалось,
благодаря самосвечению нетронутых снегов. В логу было совершенно безветренно
и тихо, и в этой мерзлой тишине с особенной пронзительностью слышался скрип
снега под ногами и шуршание санок.
- Эх, надо бы собак взять! - крикнул Гришка.
Я хотел было ответить ему обычным присловьем, что, мол, хорошая мысля
приходит опосля, но промолчал, скованный подкрадывающимся страхом.
Вот, наконец, Гришка свернул с дороги и побрел, утопая в снегу, в
сторону черемухового колка. К нему вел единственный санный след, уже
порядочно занесенный снегом. Я тоже свернул за приятелем.
Идти было трудно. Непрочный наст проваливался под ногами, и если бы не
штанины, предусмотрительно выпущенные поверх валенок, мы бы тотчас начерпали
стылого снега. Я старался ступать в Гришкины следы, но его шаг был слишком
широк для меня, невольно приходилось бить свою тропу. Рубаха прилипла к
спине. Хотелось лечь на снег и передохнуть, но мой компаньон упрямо ломил
вперед без перекуров, отставать от него было страшновато, и я из последних
сил тащился за ним, волоча по сугробам свои салазки с саноотводами.
Чем ближе мы подбирались к добыче, тем больше пестрело следов на
снегу - от самых крупных, в ладонь, не то волчьих, не то собачьих, до
меленьких, видимых только вблизи тропы, - мышиных или ласкиных. Впрочем,
следы были явно не свежими, расплывчатыми, запорошенными снегом.
У самого колка увидал я выбитую площадку, как бы очерченную кругом
разворота саней, на ней-то и лежали "благородные кости", белые, словно
облитые известью. Мне представлялся огромный лошадиный скелет, с головой,
ребрами и ногами, но костей оказалось куда меньше. Видимо, часть из них уже
растащило зверье. А те, что остались, валялись на снегу в "разобранном" виде
и беспорядке. Даже от станового хребта торчал лишь обрубок с несколькими
грудинными ребрами. С него-то, не мешкая, и начал Гыра погрузку сырья.
- У тебя с отводами, клади всю мелочь, а я завалю эту хребтину, -
почему-то шепотом сказал он мне.
Я бросился собирать мослы, ребра, копыта с бабками и укладывать их, как
поленья, повдоль санок, сверху положил тазовую кость и притянул весь воз
припасенной веревкой. Кости были удивительно чистыми, гладкими, будто
выточенными на станке. Гыра тоже увязал свой груз и, направляясь к тропе,
просипел с сожалением:
- Головы нет, а была голова, сам видел.
Хотя груженые сани тянули порядочно, все же идти назад по проторенным
следам было легче, и мы скоро выбрались на дорогу. Здесь, у кромки леса,
Гыра остановился передохнуть. И снова стал ворчать, досадуя на исчезновение
черепа:
- Целый пуд костей! Надо же! Неужто его уперли волки?
Покачал головой сокрушенно и вдруг, взмахнув руками, заорал с
паническим ужасом: